В 1879 году на артистическом вечере памяти Пушкина была представлена «живая картина» из поэмы «Цыганы». Для этой сценки были пошиты костюмы, в основу которых легли подлинные наряды бессарабских цыганок. Косынки, широкие пояса, бусы — всё было очень близко к таборной реальности. На зарисовке, которую сделал тогда художник Ф.Гаанен, девушка на переднем плане изображена босиком. Волосы её распущены густой гривой. Вот так представляли себе «кочевое племя» на исходе XIX века. Не по книжкам. Бессарабские таборы выбирались иногда в Россию, поэтому восстановить облик Земфиры и её подруг было нетрудно.

Если бы и дальше на сцене думали о воссоздании истинного «цыганства», сценическая судьба пушкинской поэмы не была бы так безрадостна. Обратим внимание, что «римейк» сюжета (т.е. «Кармен») завоевал мир. История о вольной цыганке, которую не может запугать нож ревнивца, ставится ныне в десятках оперных театров. Не в последнюю очередь зрительский успех вызван вдумчивым подходом к костюмам (ведь учёт зрительских ожиданий — сильная сторона западных постановок). Но не обидно ли, что пушкинская поэма так и осталась на задворках мировой культуры? Сам Проспер Мериме честно признавал, у кого заимствовал характер главной героини. Так отчего же повтор эффектнее первоисточника?

Могут сказать, что чисто музыкально Бизе сильнее Рахманинова. Это так. 19-летний русский композитор только начинал свой творческий путь. В опере «Алеко» нет ничего равного мелодиям Сегидильи и Хабанеры. Но попробуйте убедить меня, что можно выехать на одной только музыке. Разве не заполняет зрительные залы воссоздание испанской атмосферы? За неполные полтора столетия наработан огромный творческий багаж. На сцене — романтическое зрелище. Дух Испании во всём. В декорациях, в бесчисленных вариациях народных костюмов. А сама Кармен прошла путь от расфуфыренной дамы в кружевах до оборванной босоногой цыганки.

На фоне всего этого беспомощность постановок пушкинского шедевра поражает. Бесарабия имела своё лицо, а цыганская Бесарабия тем более. Если бы сценические художники воссоздали поэму «Цыганы», не стесняясь описанных там лохмотьев и драных шатров, результат не был бы таким плачевным. Но отечественные «творцы» предпочли лубочные картинки. Сто лет на нашей сцене царила эстетика конфетных обёрток. Ткани должны быть яркими, новыми. Костюмы — «с иголочки». А от самой мысли, что Земфиру можно выпустить на сцену без туфелек на каблучке, режиссёров просто корёжило.

Откуда такой снобизм? Ведь обутая цыганка в исторической постановке – это по определению безумие.

Конечно, если очень постараться, туфли можно с огромной натяжкой оправдать. Так пропустили бы вперёд Запад! Европейцам — и карты в руки. Пусть внушают публике, что Эсмеральда и Кармен — это горожанки с детских лет. Они-де успели отвыкнуть от исконного кочевого обычая…
Но Земфира-то. Земфира! Не просто таборная цыганка. Девушка из Бесарабии. В этих краях (да ещё в начале XIX века) цыганки не обувались принципиально. Что таборные, что городские – босиком ходили все. Надо обладать полной атрофией художественного вкуса и столь же полной исторической безграмотностью, чтобы игнорировать сей факт.
Увы, в России возможна любая отсебятина. После первой любительской постановки 1879 года цыганки из табора Земфиры не появлялись на сцене босиком НИКОГДА. Напрасно Коровин сделал эскиз главной героини в соответствии с бессарабской традицией. Московский Большой театр на поводу у знаменитого живописца не пошёл. «Цивилизованными» показывали в дальнейшем бессарабских кочевниц и прочие театральные коллективы (например, студия МХАТ и театр им. Станиславского и Немировича-Данченко).
Что особенно прискорбно — даже театр «Ромэн» не решился быть в этом смысле цыганским. Ляле Чёрной — смуглой красавице, не имевшей никаких комплексов – так и не позволили стать дочерью табора до конца. И не надо списывать этот кретинизм на сталинскую эпоху. Спектакль по пушкинской поэме был поставлен «Ромэном» перед войной. И точно тогда же Ляля Чёрная сыграла босоногую цыганочку в фильме «Последний табор», который с триумфом прошёл по экранам страны. В кино можно, в театре нельзя? Извините, это даже не смешно.

У Пушкина табор нищ. Саму Земфиру поэт увидел «без нарядов дорогих, без жемчугов, без ожерелий». Даже намёка на это вы в ромэновском спектакле не найдёте. Бессарабскую цыганку XIX века принарядили по котлярской моде сталинской эпохи. Яркая шаль, золотые браслеты, дорогие мониста. Возобладал взгляд, что чем Земфира богаче, тем эффектнее она будет смотреться из зала…
Если бы в дальнейшем другие театры придерживались хотя бы этого лакировочного уровня, можно было бы не грустить. К сожалению, в послевоенные времена мы наблюдаем неуклонное сползание по склону. Ставили «Алеко» в разных театрах часто. Опера одноактная. Сил на постановку надо расходовать меньше. Поэтому разных версий заядлые театралы припомнят не один десяток. А мы отметим закономерность. Чем дальше, тем больше в костюмах эклектики и эстрадного налёта. В первой половине ХХ века ещё оглядывались на фольклорный костюм. А во второй ориентировались уже на внешний вид цыганских ансамблей. Особенно серьёзную волну подражаний вызвал стилизованный костюм Радды из фильма «Табор уходит в небо». Намётанный глаз сразу определит, какие детали «творчески переработали» в том или ином позднем спектакле…

Ставропольская государственная филармония в 2010 году показала творение Рахманинова местным зрителям. Полным неуважением к последним стали светлые волосы таборных «цыганок». Заказав для артисток яркие костюмы, авторы постановки сочли чёрные парики лишними расходами. Лучше бы на туфлях сэкономили, ей богу…
«Алеко» поставили недавно в Краснодарском Музыкальном театре. Художник по костюмам Анна Колесникова взяла за основу наряды цыганской эстрады. Яркие ткани, модельная обувь и блеск золота – вот каковы бессарабские кочевницы в современном прочтении.

«Алеко» поставили недавно в Краснодарском Музыкальном театре. Художник по костюмам Анна Колесникова взяла за основу наряды цыганской эстрады. Яркие ткани, модельная обувь и блеск золота – вот каковы бессарабские кочевницы в современном прочтении.
В Петербурге ансамбль «Цыганский двор» создал свою версию «Алеко». Музыкальный ряд — вполне узнаваемые фольклорные песни. Костюмы не несут в себе никакой оригинальной художественной идеи. В этом обличье можно смело прийти на работу в ресторан, и вряд ли кто-то поймёт, что имелись в виду пушкинские «Цыганы».

В Корее оперу Рахманинова поют на русском языке. Сеульская версия совершенно беспомощна с точки зрения театрального костюма. На сцене царит эклектика. Русская фольклорная рубашка соседствует с европейским лифом.

Подводя итоги, следует признать, что поэме Пушкина в театре не повезло. Если опера «Кармен» имеет богатейшие сценические традиции, то опера «Алеко» всегда находилась на периферии. Актрисы, играющие «вольную цыганку», во всех известных нам версиях выходили на сцену в туфлях. Одно это напрочь убивает таборный дух. Если же вспомнить о том, что пушкинские герои – это молдавский табор, то остаётся только бессильно развести руками. Никто не берёт на себя труд хотя бы ознакомиться с колоритным и очень запоминающимся костюмом, который носили цыгане Бессарабии.

А начиналось так хорошо…