В то же время среди цыган были барышники, которые умели извлечь доход и из более сомнительных операций. Находчивость цыгана при мене бывала невероятной. Он умел так расхвалить свой товар и раздуть недостатки чужого, что всегда что-нибудь зарабатывал. Встречался и криминал: торговля краденым или продажа старой лошади под видом молодой.

Одной из исконных цыганских профессий было в прошлые времена лечение лошадиных хворей. Клиентов коновал находил на конских ярмарках или в трактирах, где крестьяне легко шли на контакт и, убедившись в ветеринарные познаниях собеседника, звали его холостить коня, или вылечить сап и хромоту. 28

Славились цыгане и как искусные объездчики. У них был набор проверенных временем приёмов, которые позволяли укротить даже самую норовистую лошадь (об этом имеется свидетельство кавалериста Фёдора Кудрявцева, относящееся к первым годам советской власти).
Итак, в России и странах Европы цыгане торговали лошадьми, а также изделиями своего ремесла. Примерно то же самое происходило в странах Нового Света, куда цыган высылали, или куда они эмигрировали. Существует, однако, один вид сделок, который является исключением в цыганской торговле. Мы не можем обойти его молчанием, исходя из соображений объективности.
Работорговля. Участие цыган в работорговле может показаться парадоксом, поскольку существует стойкое мнение о любви этого народа к ничем не ограниченной свободе. Исходя из такой уверенности, молчаливо предполагается, что цыгане должны были бы уважать и свободу других людей. Тем не менее, в Бразилии XVIII-XIX столетий цыгане занимались работорговлей, и в этом неприглядном бизнесе были замешаны очень многие из них.
Психологические объяснения парадокса таковы: работорговлей в те времена занимались бразильцы, англичане, французы, и представители многих так называемых цивилизованных наций. Известно, что даже короли Франции и Испании были крупнейшими поставщиками живого товара в Новый Свет, и не гнушались получать от этого доход. 29 Цыгане, следовательно, имели перед глазами развращающий пример - купцы и дворяне, владельцы плантаций постоянно продавали и покупали африканцев, декларируя, что это вполне пристойное и сообразующееся с христианством занятие. В Бразилии негр приравнивался к животному. Вот почему цыгане, имеющие вековые навыки торговли скотом, не устояли перед соблазном иметь ещё одну доходную статью; они нашли удобное самооправдание, и скупали негров, привезённых на работорговых кораблях с целью дальнейшей перепродажи. Эта коммерция была настолько доходной, что цыгане, занимавшиеся ею, даже строили себе особняки. 30
Существует свидетельство Роберта Вэлша, описавшего в 1826 году цыгана-работорговца и его лавку в Рио де Жанейро. «Когда прибывает груз, состоящий из невольников, его обычно скупают люди, называемые цыгане или египтяне, которые по всем признакам схожи с людьми этой расы, которых я прежде видел в других частях света», - пишет Вэлш. «Крупный рынок рабов расположен на длинной улице, называемой Валлонго, которая ведёт от моря, в северную часть города. Почти каждый дом в этом месте - большая лавка, где выставлены рабы... Первый раз, когда я проходил этой улицей, я остановился у оконной решётки; тут выглянул цыган и настоял, чтобы я зашёл. Моё внимание в особенности привлекла группка детей, среди которых одна девочка выделялась очень задумчивым и обаятельным лицом. Цыган заметил, что я смотрю на неё, хлестнул её длинным прутом, и грубым голосом, велел приблизиться... Торговец собрался было выставлять девчушку во всех позах и показывать её так, как демонстрируют взрослого человека, но я отказался смотреть, и она робко юркнула назад, по-видимому, довольная, что ей позволено смешаться с прочими.» 31
О том, что перепродажа африканцев была нередким занятием у цыган, говорит и бразильское законодательство, в частности закон от 1853 года, где оговаривались условия, при которых бразильцы могли покупать невольников.
«Статья 138. Запрещает вступать в сделки с цыганами при торговле рабами или скотом, кроме тех случаев, когда они внесут гарантирующий залог в присутствии полномочного представителя власти. Под цыганами статья подразумевает тех, которые, будучи таковыми [по национальности], постоянно продают и покупают скот и рабов, не являясь постоянными жителями данного округа.» 32
Острие данного постановления было направлено против кочевых цыган, которые не отвечали недвижимым имуществом в случае недобросовестности; в то же время цыганам – владельцам особняков этот закон препятствий не чинил.
В наши дни европейские цыгане XX века вынуждены были обратиться к торговле как к основному, а не вспомогательному источнику доходов, поскольку ремёсла становились всё более ненадёжной статьёй семейного бюджета. В Германии синти торгуют автомобилями и коврами, антиквариатом и текстилем. Примерно тем же ассортиментом торгуют зарубежные ловари и кэлдэрары. Есть в Западной Европе и цыгане-бедняки, продающие подержанные вещи, старую бумагу и т. д. Таковы, например, эстремадурские кале. 33

Русские цыгане, занимались прежде почти исключительно торговлей лошадьми. Во время коллективизации вышел закон, запрещающий держать в личном хозяйстве лошадь; он практически уничтожил конный рынок. В результате цыгане переключились на торговлю тканями, косметикой и одеждой. Уже к моменту выхода указа об оседлости, они занимались скупкой и последующей продажей золота, ковров и мехов. Несколько позже в этот перечень вошли автомобили, а сейчас и недвижимость. Следует подчеркнуть, что соответствующую эволюцию проделали не только русские цыгане, но и крымы, ловари, кэлдэрары, сэрвы, и другие этнические группы, живущие на территории бывшего СССР. В настоящее время именно торговля является основным занятием цыган в России.

Пение, танцы, инструментальная музыка. Будучи от природы музыкальными, цыгане занимались пением и танцами во всех странах, где проживали. Эта тема настолько обширна, что мы сочли нужным посвятить ей отдельную главу, тем более, что при всей изученности цыганских музыкальных выступлений, прежние исследователи прошли мимо ряда существенных моментов и остановились на пороге важных выводов.

Выступления с дрессированными животными. Со времён пребывания в Византии серьёзной статьёй цыганских доходов были представления с приручёнными животными. Конечно, самым выразительным артистом был медведь. С этим зверем цыгане давали представления в Германии, в Польше, во всех балканских странах, а также в Российской империи.

В Сербии медведей водили не только цыгане, но иногда и цыганки. Обычно выступающий имел одного или несколько медведей, которые плясали перед толпой на ярмарках или на улицах. За это искусство в городе платили деньгами, а по сёлам цыгане получали вознаграждение натурой. Где бы ни появлялся цыган с медведем, повсюду его сопровождали любопытные ребятишки. Перед собравшейся толпой дрессировщик начинал бить в бубен. Как только цыган начинал петь, медведь вставал на задние лапы, и с рычанием обходил вокруг него. Сперва он изображал, как стесняется молодая невеста, прикрывая одной лапой глаза. Затем он показывал, как всадник едет на коне, затем как женщина просеивает муку или месит тесто. Забавно выглядело, как медведь «стреляет из ружья» - он брал палку и вроде бы прицеливался. Шумный смех вызывала интермедия: «как спит старуха со стариком» (при этом медведь валился на землю и начинал громко храпеть). Продолжение темы было более интимно - медведь показывал, «как молодая жена с муженьком ложится». Далее медведь передразнивал старого пастуха - брал посох и размахивал им, будто гонит стадо. В конце концов он сгребал лапами бубен и обходил публику, чтобы получить плату. Если люди требовали, медведь боролся со своим вожаком, причём народу нравилось, когда он одолевал хозяина и валил его на землю. Болгарские крестьяне верили, что цыган может освободиться только потому, что знает тайное волшебное слово, услышав которое зверь теряет силу.

Время вносило в репертуар свои коррективы. После второй мировой войны медведей научили ездить на велосипеде по кругу. Бывало и так, что хозяин растягивался посреди площади, а медведь попирал его ногой и поднимал национальный флаг.
В конце XIX века наряду с медведями у цыган появились дрессированные обезьяны. Они кувыркались, строили гримасы, пудрились и даже пели. Этим промыслом помимо мужчин также занимались женщины. 34
Болгарский цыган, занимавшийся дрессировкой обезьян, Стойчо Желев рассказывает о маршрутах своих гастролей: «Ходили мы в Одессу, а после - в Австрию, Венгрию, Хорватию, Италию и Францию. У меня были две обезьянки - Васка и Макаро. В Одессе их продавали торговцы всякими животными, там мы и покупали обезьян по 50-100 левов за одну». Примерно месяц уходил на выучку, а после уже можно было выступать. «Моя обезьянка, - продолжал дрессировщик, - стреляла, играла на дудке, била в барабан, и ходила с шапкой, собирая деньги». 35
Цыгане Германии, учитывая вкусы немецкой публики, освоили в XIX веке цирковое искусство. Рихард Либих пишет, что и цыгане, и цыганки «очень ловки в танцах и пляске на канате», а также в гимнастических кульбитах. В его книге встречаются неоднократные упоминания о кукольном театре, который имела чуть ли не каждая цыганская семья. Что касается репертуара, то это были «заученные или самостоятельно придуманные пьесы...» 36 Интересно, что кукольный театр существовал и у цыган Болгарии. Это был второй источник дохода у групп, которые показывали дрессированных обезьян. 37
В Российской империи вождение медведя тоже было распространённым цыганским промыслом. Мемуары Е.Н.Водовозовой свидетельствуют о выступлениях в середине XIX века: «Когда наступали тёплые дни, в помещичьих усадьбах появлялся медведь, которого сопровождали два-три цыгана: один из них тащил его за цепь, другой шёл с барабаном, прикреплённым к ремню, перекинутым через плечо, третий со скрипкой. Представление с учёным медведем было в то время единственным народным театром. Медведя заставляли показывать, как деревенские ребята горох воруют, как парни водку пьют и т. п.» 38
В «Иллюстрированной газете» за январь 1870 года приводится детальное описание таких выступлений. О кочевых цыганах сказано следующее: «...Покупают они у жителей лесных губерний молодых медвежат; обучают их плясать и разным штукам, продевая в ноздри животного кольцо. Въезжая в деревню, водят они медведей с одного двора на другой; обойдя одну деревню, отправляются в другую, нигде долго не останавливаясь.
Они здесь часто пользуются суеверием народа; сметливое животное, хорошо понимающее приказания своего хозяина, или известные условные знаки, иногда останавливается и не входит во двор, а это считается в простонародье нехорошим знаком, значит: двор, куда нейдёт медведь, расположен на несчастливом месте. Напрасно цыган бьёт его палкой и тащит в ворота, животное не хочет идти, пятится назад и ревёт. Сосед, подстрекаемый любопытством, при таком случае сам выходит навстречу и упрашивает зайти в свой двор. Тут конечно медведь идёт не запинаясь и, дойдя до дома, отвешивает поклоны хозяину. Затем начинается пляска под бубен и монотонный напев цыгана; наконец, последний приказывает показывать разные штуки - часто довольно безнравственные, что забавляет сельскую публику, встречающую это всегда дружным хохотом. Хозяин, довольный тем, что двор его стоит на счастливом месте, в благодарность за посещение, даёт цыгану провизию, сено и овёс; нередко вводит его вместе с медведем в избу, сажает за стол и угощает водкой.

Страдающие ревматизмом, или ломотой, также болью в спине и пояснице, обращаются к цыгану с просьбой, чтобы медведь полечил их. Потап Назарыч, или Гаврило Макарыч (обыкновенные имена медведей, даваемые им цыганами), принимает на себя в этом случае обязанность доктора; больной ложится спиной вверх - с просьбой к цыгану: отдать приказание медведю, чтобы тот не задавил - и последний начинает осторожно придавливать лапами по больному месту. За эту операцию, конечно, хозяин медика получает благодарность.» 39

Гадание. В Европе XV-XVIII столетий была широко распространена легенда, что цыганки научились искусству гадания в Египте. Истоки этого заблуждения мы уже разобрали в первой главе, поэтому не будем останавливаться на развенчании данного мифа.
Когда наука выяснила подлинные пути миграций цыган, была выдвинута и поныне широко распространённая теория о том, что цыганский народ воспринял ремесло предсказания будущего в средневековой Греции, где существовало множество оккультных сект и стойкая вера в волшебство. 40
Действительно, византийские источники отражают данное занятие как промысел цыган уже в самый ранний период. Тем не менее, у нас есть все основания полагать, что в Византию цыгане пришли, уже умея гадать. Хотя документов, подтверждающих это, не сохранилось, можно реконструировать это, благодаря этническим группам цыган, не дошедшим до Византии, и остановившимся на территории Персии, Армении и Средней Азии - имеются в виду люли и карачи. По свидетельству этнографов XIX века женщины этих групп гадали, как и европейские цыганки - следовательно истоки данного занятия не византийские. Женщины-люли, даже став мусульманками, ходили с открытым лицом и зарабатывали на жизнь «ворожбой». Карачи (принявшие ислам шиитского толка) занимались «гаданием, ворожбой, и попрошайничеством». 41

Когда в XV веке в Западной Европе появились первые таборы, цыганки уже владели своим искусством в совершенстве.
Гадание присуще всем народам, но только у цыган оно стало массовой профессией. Разумеется, это было бы невозможно, если бы за столетия не был наработан ряд приёмов, позволяющий существовать даже посредственным гадалкам. Эти приёмы, включающие в себя элементы афёры, широко описаны в литературе. Вместе с тем, постоянное общение с новыми людьми делало цыганок психологами. Благодаря богатому жизненному опыту, они действительно могли сделать достоверный прогноз, дать хороший совет, наконец, снять стрессовое состояние. Исходя из этого, не стоит сводить цыганское гадание к шарлатанству и изображать его как однозначно отрицательное явление. Цыганки выполняли в обществе ту функцию, которую сейчас пытаются взять на себя психологи, «телефоны доверия» и тому подобные структуры.

Хотя сохранились многочисленные свидетельства об отдельных цыганах-прорицателях, гадание на протяжение последних шестисот лет, несомненно, было женской профессией. Навыки передавались в семье по наследству, ибо девочки, начиная с семилетнего возраста, ходили с матерью на заработки.
В России у разных цыганских групп существовали свои приёмы гадания. Так называемые русские цыганки, как правило, действовали в сельской местности. Они шли по деревням, выпрашивая милостыню, и плавно переводили разговор на то, что могут узнать судьбу. Цыганки-ловарки, напротив, надолго селились в городе, делали себе «рекламу» и принимали клиентов дома, окружая сеанс ореолом таинственности и загадочности. Заработав определённую сумму, они уезжали в другое место и начинали всё сначала. Сравнительно поздно в России появились приехавшие из Венгрии кэлдэрары. Женщины этой группы гадали на базарах и рынках.

Попрошайничество. В прошлом профессиональное нищенство было присуще большинству цыганских этнических групп. От нищенства коренных народов оно отличалось двумя чертами. Во-первых, это занятие передавалось по наследству, а не было следствием каких-либо личных неудач, разорения или увечья.
К попрошайничеству принято относиться пренебрежительно. Происходит это прежде всего от того, что данный промысел не рассматривается с социально-исторической точки зрения. Между тем, люди, просящие милостыню, выполняют в обществе определённую функцию, подобно другим группам, не занятым производительным трудом (армия, священнослужители, артисты и т.д.). Нищие позволяют окружающим проявить свои добрые качества - что прежде всего немаловажно для верующих. Кроме того, само наличие нищих показывает населению, что есть люди ещё более обездоленные, нежели рядовые трудящиеся (тем самым повышается самооценка работников наёмного труда).

Совершенно очевидно, что попрошайничество вынесено цыганами из Индии, где оно органично вплетено в религиозно-философские представления индусов о карме, и где существуют целые касты, занимающиеся попрошайничеством. Согласно этим представлениям, подаяние улучшает карму, а отказ принять его воспринимается как наказание. В связи с этим попрошайничество в Индии является вполне достойным и необходимым занятием.

Торговля. «Бродячая жизнь цыган способствовала им занятию торговлею, - писал в 1878 году один из авторов журнала «Природа и люди», - Быт цыгана всего ближе подходит к быту странствующего торговца или купца, закупающего товар в одном месте и сбывающего его в другом.» Самое широкое распространение в России получила торговля лошадьми. «Цыган не только знаток лошадей, но он ещё умеет выгодно сбывать их... Лошадь не требует, для её сохранения, ни амбаров, ни других зданий, которых не может иметь скиталец-цыган. Маленький клочок земли, покрытый хотя бы тощею травою и помещающийся под открытым небом, вполне достаточен для временного помещения и прокормления цыганской лошади. Кроме того, этот товар не требует и перевозки для себя: лошадь охотно сама идёт за убогой повозкой кочующего цыгана. Наконец, она постоянно необходима и в самом быту цыганском, вот почему все цыгане крепко и с особенной любовью держатся почти единственного предмета своей торговли - лошадей».27

Цыган из Трансильвании.
Без лошади цыгане не представляли себе жизни. Песенный фольклор воспевает коня как друга, который всегда поможет, выручит из беды, будет рядом в тяжёлую минуту. Цыгане прекрасно разбирались в болезнях лошадей, знали, как их лечить. Большие доходы приносила цыганам перепродажа отощавших от плохого обращения животных. В крестьянских хозяйствах порой встречалось нерациональное использование тягловой силы. Некоторые хозяева, не обладая необходимыми навыками ухода или перегружая лошадь работой, доводили её до жалкого состояния. Такую лошадь можно было купить практически за бесценок, что цыгане и делали. За лето животное, благодаря отдыху и хорошим кормам на вольном выпасе, а также умелому лечению, вновь обретало силы и товарный вид. Так, без особых затрат, цыган становился обладателем коня, которого можно было продать на ярмарке с барышом. Побывав в цыганских руках, тягловая сила вновь вливалась в крестьянские хозяйства - эта схема торговли была выгодна всем участникам цепочки.

Цыгане умели выхаживать даже таких лошадей.
В то же время среди цыган были барышники, которые умели извлечь доход и из более сомнительных операций. Находчивость цыгана при мене бывала невероятной. Он умел так расхвалить свой товар и раздуть недостатки чужого, что всегда что-нибудь зарабатывал. Встречался и криминал: торговля краденым или продажа старой лошади под видом молодой.
Одной из исконных цыганских профессий было в прошлые времена лечение лошадиных хворей. Клиентов коновал находил на конских ярмарках или в трактирах, где крестьяне легко шли на контакт и, убедившись в ветеринарные познаниях собеседника, звали его холостить коня, или вылечить сап и хромоту.28

Николай Бессонов. "Водопой". Холст, масло, 1998 год.
Славились цыгане и как искусные объездчики. У них был набор проверенных временем приёмов, которые позволяли укротить даже самую норовистую лошадь (об этом имеется свидетельство кавалериста Фёдора Кудрявцева, относящееся к первым годам советской власти).
Итак, в России и странах Европы цыгане торговали лошадьми, а также изделиями своего ремесла. Примерно то же самое происходило в странах Нового Света, куда цыган высылали, или куда они эмигрировали. Существует, однако, один вид сделок, который является исключением в цыганской торговле. Мы не можем обойти его молчанием, исходя из соображений объективности.
Работорговля. Участие цыган в работорговле может показаться парадоксом, поскольку существует стойкое мнение о любви этого народа к ничем не ограниченной свободе. Исходя из такой уверенности, молчаливо предполагается, что цыгане должны были бы уважать и свободу других людей. Тем не менее, в Бразилии XVIII-XIX столетий цыгане занимались работорговлей, и в этом неприглядном бизнесе были замешаны очень многие из них.
Психологические объяснения парадокса таковы: работорговлей в те времена занимались бразильцы, англичане, французы, и представители многих так называемых цивилизованных наций. Известно, что даже короли Франции и Испании были крупнейшими поставщиками живого товара в Новый Свет, и не гнушались получать от этого доход.29 Цыгане, следовательно, имели перед глазами развращающий пример - купцы и дворяне, владельцы плантаций постоянно продавали и покупали африканцев, декларируя, что это вполне пристойное и сообразующееся с христианством занятие. В Бразилии негр приравнивался к животному. Вот почему цыгане, имеющие вековые навыки торговли скотом, не устояли перед соблазном иметь ещё одну доходную статью; они нашли удобное самооправдание, и скупали негров, привезённых на работорговых кораблях с целью дальнейшей перепродажи. Эта коммерция была настолько доходной, что цыгане, занимавшиеся ею, даже строили себе особняки.30
Существует свидетельство Роберта Вэлша, описавшего в 1826 году цыгана-работорговца и его лавку в Рио де Жанейро. «Когда прибывает груз, состоящий из невольников, его обычно скупают люди, называемые цыгане или египтяне, которые по всем признакам схожи с людьми этой расы, которых я прежде видел в других частях света», - пишет Вэлш. «Крупный рынок рабов расположен на длинной улице, называемой Валлонго, которая ведёт от моря, в северную часть города. Почти каждый дом в этом месте - большая лавка, где выставлены рабы... Первый раз, когда я проходил этой улицей, я остановился у оконной решётки; тут выглянул цыган и настоял, чтобы я зашёл. Моё внимание в особенности привлекла группка детей, среди которых одна девочка выделялась очень задумчивым и обаятельным лицом. Цыган заметил, что я смотрю на неё, хлестнул её длинным прутом, и грубым голосом, велел приблизиться... Торговец собрался было выставлять девчушку во всех позах и показывать её так, как демонстрируют взрослого человека, но я отказался смотреть, и она робко юркнула назад, по-видимому, довольная, что ей позволено смешаться с прочими.»31
О том, что перепродажа африканцев была нередким занятием у цыган, говорит и бразильское законодательство, в частности закон от 1853 года, где оговаривались условия, при которых бразильцы могли покупать невольников.
«Статья 138. Запрещает вступать в сделки с цыганами при торговле рабами или скотом, кроме тех случаев, когда они внесут гарантирующий залог в присутствии полномочного представителя власти. Под цыганами статья подразумевает тех, которые, будучи таковыми [по национальности], постоянно продают и покупают скот и рабов, не являясь постоянными жителями данного округа.»32
Острие данного постановления было направлено против кочевых цыган, которые не отвечали недвижимым имуществом в случае недобросовестности; в то же время цыганам – владельцам особняков этот закон препятствий не чинил.
В наши дни европейские цыгане XX века вынуждены были обратиться к торговле как к основному, а не вспомогательному источнику доходов, поскольку ремёсла становились всё более ненадёжной статьёй семейного бюджета. В Германии синти торгуют автомобилями и коврами, антиквариатом и текстилем. Примерно тем же ассортиментом торгуют зарубежные ловари и кэлдэрары. Есть в Западной Европе и цыгане-бедняки, продающие подержанные вещи, старую бумагу и т. д. Таковы, например, эстремадурские кале.33
Русские цыгане, занимались прежде почти исключительно торговлей лошадьми. Во время коллективизации вышел закон, запрещающий держать в личном хозяйстве лошадь; он практически уничтожил конный рынок. В результате цыгане переключились на торговлю тканями, косметикой и одеждой. Уже к моменту выхода указа об оседлости, они занимались скупкой и последующей продажей золота, ковров и мехов. Несколько позже в этот перечень вошли автомобили, а сейчас и недвижимость. Следует подчеркнуть, что соответствующую эволюцию проделали не только русские цыгане, но и крымы, ловари, кэлдэрары, сэрвы, и другие этнические группы, живущие на территории бывшего СССР. В настоящее время именно торговля является основным занятием цыган в России.

Пение, танцы, инструментальная музыка. Будучи от природы музыкальными, цыгане занимались пением и танцами во всех странах, где проживали. Эта тема настолько обширна, что мы сочли нужным посвятить ей отдельную главу, тем более, что при всей изученности цыганских музыкальных выступлений, прежние исследователи прошли мимо ряда существенных моментов и остановились на пороге важных выводов.

Николай Бессонов. "Цыганский танец". Холст, масло. 1993 год.
Выступления с дрессированными животными. Со времён пребывания в Византии серьёзной статьёй цыганских доходов были представления с приручёнными животными. Конечно, самым выразительным артистом был медведь. С этим зверем цыгане давали представления в Германии, в Польше, во всех балканских странах, а также в Российской империи.
В Сербии медведей водили не только цыгане, но иногда и цыганки. Обычно выступающий имел одного или несколько медведей, которые плясали перед толпой на ярмарках или на улицах. За это искусство в городе платили деньгами, а по сёлам цыгане получали вознаграждение натурой. Где бы ни появлялся цыган с медведем, повсюду его сопровождали любопытные ребятишки. Перед собравшейся толпой дрессировщик начинал бить в бубен. Как только цыган начинал петь, медведь вставал на задние лапы, и с рычанием обходил вокруг него. Сперва он изображал, как стесняется молодая невеста, прикрывая одной лапой глаза. Затем он показывал, как всадник едет на коне, затем как женщина просеивает муку или месит тесто. Забавно выглядело, как медведь «стреляет из ружья» - он брал палку и вроде бы прицеливался. Шумный смех вызывала интермедия: «как спит старуха со стариком» (при этом медведь валился на землю и начинал громко храпеть). Продолжение темы было более интимно - медведь показывал, «как молодая жена с муженьком ложится». Далее медведь передразнивал старого пастуха - брал посох и размахивал им, будто гонит стадо. В конце концов он сгребал лапами бубен и обходил публику, чтобы получить плату. Если люди требовали, медведь боролся со своим вожаком, причём народу нравилось, когда он одолевал хозяина и валил его на землю. Болгарские крестьяне верили, что цыган может освободиться только потому, что знает тайное волшебное слово, услышав которое зверь теряет силу.

Теодор Аман. "Вожак медведя". Гравюра второй половины XIX века.
Время вносило в репертуар свои коррективы. После второй мировой войны медведей научили ездить на велосипеде по кругу. Бывало и так, что хозяин растягивался посреди площади, а медведь попирал его ногой и поднимал национальный флаг.
В конце XIX века наряду с медведями у цыган появились дрессированные обезьяны. Они кувыркались, строили гримасы, пудрились и даже пели. Этим промыслом помимо мужчин также занимались женщины.34
Болгарский цыган, занимавшийся дрессировкой обезьян, Стойчо Желев рассказывает о маршрутах своих гастролей: «Ходили мы в Одессу, а после - в Австрию, Венгрию, Хорватию, Италию и Францию. У меня были две обезьянки - Васка и Макаро. В Одессе их продавали торговцы всякими животными, там мы и покупали обезьян по 50-100 левов за одну». Примерно месяц уходил на выучку, а после уже можно было выступать. «Моя обезьянка, - продолжал дрессировщик, - стреляла, играла на дудке, била в барабан, и ходила с шапкой, собирая деньги».35
Цыгане Германии, учитывая вкусы немецкой публики, освоили в XIX веке цирковое искусство. Рихард Либих пишет, что и цыгане, и цыганки «очень ловки в танцах и пляске на канате», а также в гимнастических кульбитах. В его книге встречаются неоднократные упоминания о кукольном театре, который имела чуть ли не каждая цыганская семья. Что касается репертуара, то это были «заученные или самостоятельно придуманные пьесы...»36 Интересно, что кукольный театр существовал и у цыган Болгарии. Это был второй источник дохода у групп, которые показывали дрессированных обезьян.37
В Российской империи вождение медведя тоже было распространённым цыганским промыслом. Мемуары Е.Н.Водовозовой свидетельствуют о выступлениях в середине XIX века: «Когда наступали тёплые дни, в помещичьих усадьбах появлялся медведь, которого сопровождали два-три цыгана: один из них тащил его за цепь, другой шёл с барабаном, прикреплённым к ремню, перекинутым через плечо, третий со скрипкой. Представление с учёным медведем было в то время единственным народным театром. Медведя заставляли показывать, как деревенские ребята горох воруют, как парни водку пьют и т. п.»38
В «Иллюстрированной газете» за январь 1870 года приводится детальное описание таких выступлений. О кочевых цыганах сказано следующее: «...Покупают они у жителей лесных губерний молодых медвежат; обучают их плясать и разным штукам, продевая в ноздри животного кольцо. Въезжая в деревню, водят они медведей с одного двора на другой; обойдя одну деревню, отправляются в другую, нигде долго не останавливаясь.
Они здесь часто пользуются суеверием народа; сметливое животное, хорошо понимающее приказания своего хозяина, или известные условные знаки, иногда останавливается и не входит во двор, а это считается в простонародье нехорошим знаком, значит: двор, куда нейдёт медведь, расположен на несчастливом месте. Напрасно цыган бьёт его палкой и тащит в ворота, животное не хочет идти, пятится назад и ревёт. Сосед, подстрекаемый любопытством, при таком случае сам выходит навстречу и упрашивает зайти в свой двор. Тут конечно медведь идёт не запинаясь и, дойдя до дома, отвешивает поклоны хозяину. Затем начинается пляска под бубен и монотонный напев цыгана; наконец, последний приказывает показывать разные штуки - часто довольно безнравственные, что забавляет сельскую публику, встречающую это всегда дружным хохотом. Хозяин, довольный тем, что двор его стоит на счастливом месте, в благодарность за посещение, даёт цыгану провизию, сено и овёс; нередко вводит его вместе с медведем в избу, сажает за стол и угощает водкой.
Страдающие ревматизмом, или ломотой, также болью в спине и пояснице, обращаются к цыгану с просьбой, чтобы медведь полечил их. Потап Назарыч, или Гаврило Макарыч (обыкновенные имена медведей, даваемые им цыганами), принимает на себя в этом случае обязанность доктора; больной ложится спиной вверх - с просьбой к цыгану: отдать приказание медведю, чтобы тот не задавил - и последний начинает осторожно придавливать лапами по больному месту. За эту операцию, конечно, хозяин медика получает благодарность.»39

Гадание. В Европе XV-XVIII столетий была широко распространена легенда, что цыганки научились искусству гадания в Египте. Истоки этого заблуждения мы уже разобрали в первой главе, поэтому не будем останавливаться на развенчании данного мифа.
Когда наука выяснила подлинные пути миграций цыган, была выдвинута и поныне широко распространённая теория о том, что цыганский народ воспринял ремесло предсказания будущего в средневековой Греции, где существовало множество оккультных сект и стойкая вера в волшебство.40

Николай Бессонов. "Гадалка". Холст, масло. 1993 год.
Действительно, византийские источники отражают данное занятие как промысел цыган уже в самый ранний период. Тем не менее, у нас есть все основания полагать, что в Византию цыгане пришли, уже умея гадать. Хотя документов, подтверждающих это, не сохранилось, можно реконструировать это, благодаря этническим группам цыган, не дошедшим до Византии, и остановившимся на территории Персии, Армении и Средней Азии - имеются в виду люли и карачи. По свидетельству этнографов XIX века женщины этих групп гадали, как и европейские цыганки - следовательно истоки данного занятия не византийские. Женщины-люли, даже став мусульманками, ходили с открытым лицом и зарабатывали на жизнь «ворожбой». Карачи (принявшие ислам шиитского толка) занимались «гаданием, ворожбой, и попрошайничеством».41
Когда в XV веке в Западной Европе появились первые таборы, цыганки уже владели своим искусством в совершенстве.

"Гадалка". Французская гравюра XVII века.


Ян Коссиерс. "Сцена гадания". Холст, масло, середина XVII столетия.
Гадание присуще всем народам, но только у цыган оно стало массовой профессией. Разумеется, это было бы невозможно, если бы за столетия не был наработан ряд приёмов, позволяющий существовать даже посредственным гадалкам. Эти приёмы, включающие в себя элементы афёры, широко описаны в литературе. Вместе с тем, постоянное общение с новыми людьми делало цыганок психологами. Благодаря богатому жизненному опыту, они действительно могли сделать достоверный прогноз, дать хороший совет, наконец, снять стрессовое состояние. Исходя из этого, не стоит сводить цыганское гадание к шарлатанству и изображать его как однозначно отрицательное явление. Цыганки выполняли в обществе ту функцию, которую сейчас пытаются взять на себя психологи, «телефоны доверия» и тому подобные структуры.

"Гадание". Польша. Гравюра Генриха Пиллати.
Хотя сохранились многочисленные свидетельства об отдельных цыганах-прорицателях, гадание на протяжение последних шестисот лет, несомненно, было женской профессией. Навыки передавались в семье по наследству, ибо девочки, начиная с семилетнего возраста, ходили с матерью на заработки.

Николай Бессонов. " Гадалка". Холст, масло. 1996 год.
В России у разных цыганских групп существовали свои приёмы гадания. Так называемые русские цыганки, как правило, действовали в сельской местности. Они шли по деревням, выпрашивая милостыню, и плавно переводили разговор на то, что могут узнать судьбу. Цыганки-ловарки, напротив, надолго селились в городе, делали себе «рекламу» и принимали клиентов дома, окружая сеанс ореолом таинственности и загадочности. Заработав определённую сумму, они уезжали в другое место и начинали всё сначала. Сравнительно поздно в России появились приехавшие из Венгрии кэлдэрары. Женщины этой группы гадали на базарах и рынках.

Попрошайничество. В прошлом профессиональное нищенство было присуще большинству цыганских этнических групп. От нищенства коренных народов оно отличалось двумя чертами. Во-первых, это занятие передавалось по наследству, а не было следствием каких-либо личных неудач, разорения или увечья.

По миру с нищенской сумой. Венгрия, 1909 год.
К попрошайничеству принято относиться пренебрежительно. Происходит это прежде всего от того, что данный промысел не рассматривается с социально-исторической точки зрения. Между тем, люди, просящие милостыню, выполняют в обществе определённую функцию, подобно другим группам, не занятым производительным трудом (армия, священнослужители, артисты и т.д.). Нищие позволяют окружающим проявить свои добрые качества - что прежде всего немаловажно для верующих. Кроме того, само наличие нищих показывает населению, что есть люди ещё более обездоленные, нежели рядовые трудящиеся (тем самым повышается самооценка работников наёмного труда).

Венгрия, 1926 год.
Совершенно очевидно, что попрошайничество вынесено цыганами из Индии, где оно органично вплетено в религиозно-философские представления индусов о карме, и где существуют целые касты, занимающиеся попрошайничеством. Согласно этим представлениям, подаяние улучшает карму, а отказ принять его воспринимается как наказание. В связи с этим попрошайничество в Индии является вполне достойным и необходимым занятием.
В России была благоприятная нравственная атмосфера для нищенства. В то время как в странах Запада, особенно в протестантских, оно было поставлено вне закона и жестоко преследовалось, паперти русских храмов были заполнены нищими, по деревням ходили погорельцы - реальные и мнимые. На протяжение нескольких веков арестантов выводили из тюрем, и они собирали себе на пропитание, обращаясь к прохожим. Даже в середине XIX столетия во время конвоирования преступников на каторгу, впереди них совершенно официально несли ящик для сбора подаяний, и народ считал своим долгом перед Богом материально поддержать этих оступившихся людей.42 Единственным и кратковременным периодом гонений на нищенство можно назвать эпоху Петра I. Столкнувшись с ментальностью русского народа и православными традициями, его политика быстро сошла на нет.
Истории отечественного нищенства посвящена статья «Нищие на Руси», опубликованная в 1876 году. Её автор, поставив эпиграфом русскую пословицу «Нищему подать - Богу подать», показывает вековые традиции данного явления, идущие от так называемых дворцовых, патриаршьих и монастырских нищих. «Благодаря щедрым подачам народилось на Руси то нищенство, которое практикуется теперь как прибыльное ремесло людьми, по-видимому, совершенно здоровыми и молодыми» - делает вывод публицист.43 Частью упомянутых лиц, несомненно, были цыганки и их дети. Как уже упоминалось, русские цыгане - потомки немецких цыган (утративших ремёсла и вынужденных жить на нетрудовые доходы, в частности, на подаяние). Разумеется, при наложении привычки выпрашивать на тягу русских к милосердию, профессиональному нищенству суждено было долго кормить кочующие по России таборы. Недаром в русском языке укоренилось слово «выцыганить». Чаще всего попрошайничество существовало не само по себе, а вкупе с гаданием, пением и пляской, иногда - знахарством. «...Во время стоянки табором, - пишет К.Голодников, - замужние цыганки и девицы, захватив с собою ребят, с утра до вечера таскаются с ними по близлежащим селениям... При этом ни одна из них не отказывается попеть, поплясать, поворожить, полечить больного, заговорить или отговорить что-нибудь, присушить кого-нибудь.»44 Порой проявлялся незаурядный артистизм. «Часто какая-нибудь молодая цыганка с распущенными волосами и исцарапанным лицом с плачем и воем ходит по крестьянским дворам и жалуется на свекровь свою, что та будто бы избила её за то, что она не умеет выпрашивать милостыни. Крестьянки наши наверное сжалятся над загнанною свекровью невесткою и что-нибудь подадут ей.» - пишет журнал XIX века.45

В настоящее время русские цыганки оставили попрошайничество как промысел. В городах России за милостыней обращаются приезжие из Закарпатья венгероязычные цыгане, а также люли из Узбекистана и Таджикистана.
По печальной традиции все занятия цыган общественное мнение и пресса сводят к гаданию и воровству (иногда упоминается искусство). Как мы уже убедились, это абсолютно предвзятый взгляд. Вместе с тем, проблему преступности в цыганской среде нельзя игнорировать уже хотя бы в силу живучести негативных стереотипов. Поэтому мы задержимся на теме криминала подробнее, чем диктуют соображения композиционной стройности главы и разберём не только реальную картину, но и устоявшуюся мифологию.
Не существует народов, в принципе не имеющих преступности. Различаются лишь её масштабы и структура. Что касается масштабов, мы уже доказали, что в Византии, а также Османской империи преступность цыган была примерно в тех же процентных рамках, что и у всех окружающих народов (правда, в силу естественных причин, отдельные случаи краж были более заметны для окружающих). Показали мы и роль независящих от цыган обстоятельств в развитии западноевропейской ветви. Теперь следует остановиться на отличительных признаках цыганских правонарушений. Общая их черта - ненасильственный характер. Убийства, бандитизм, разбой очень редко встречаются в исторических источниках. С этой точки зрения характерна короткая русская сказка-анекдот:
«У цыгана спросили: «Что бы ты сделал, если бы стал царём?»
- Украл бы сто рублей, и убежал, - ответил он.»
Тем самым, в шуточной форме, было выражено представление о цыганах, как о людях, неспособных к тирании, хотя и склонных к мелкому криминалу.
Структура характерных правонарушений в цыганской среде сложилась давно. Это: мошенничество, злоупотребление доверием, конокрадство, карманные кражи, а также воровство в домах и магазинах. Ряд авторов уже в XIX веке сделал весьма примечательные обобщения. Так, рассказывая о Венгрии, где конокрадство облегчалась тем, что кони паслись табунами, публицист пишет, что «цыганы не крадут в один раз более одной лошади, и при этом никогда не прибегают к насилиям, как венгерские грабители». 46
В Германии существовали особенно серьёзные предубеждения против кочевого народа. Но и в этой стране высказывались здравые взгляды. Особый интерес представляет точка зрения Р. Либиха (который был профессиональным судьёй с тридцатилетним стажем, и специально выучил цыганский язык, чтобы разбираться в характере своих подсудимых). Вот итог его наблюдений: «Воруют цыганы с большой ловкостью и осмотрительностью, но обыкновенно одни мелочи: съестные припасы, одежду и другие необходимые потребности. Опасной кражи и грабительства от цыган ожидать нельзя... Вообще же с цыганами обходятся неприветливо и часто очень жестоко; и очень должно удивляться, что они не сделались ненавистниками людей и действительными злодеями.» Либих приводит и примеры типичных для Германии цыганских преступлений. По его словам, иногда кочевники делали вид, что могут найти клад и тем выманивали деньги у легковерных крестьян, или утверждали, будто могут за известную плату заговорить деревню от пожара на вечные времена. Ещё они ловко подцепляли удочкой холсты, разложенные на траве для беления. 47

Исторический опыт показал, что единственный путь борьбы с преступностью в цыганской среде, это равноправный подход к ним со стороны юстиции. Там, где практиковались изгнания и даже казни по национальному признаку, криминал только рос. И наоборот - в странах, где преступника наказывали за конкретную вину, не обращая внимания на его национальность, цыгане постепенно врастали в общество, и ущерб от их противоправной деятельности постепенно уменьшался. Показательна ситуация в России. Те синти, которые триста лет назад перекочевали на Восток и стали группой русска рома, постепенно стали жить полуоседло, а потом и оседло. Конокрадство и попрошайничество сменились торговлей, а также производительным трудом. Этот результат был достигнут не карательными мерами, а терпимостью русского народа и российских властей. На наш взгляд, такой настрой был в какой-то мере вызван общим психологическим климатом России. Традиционная коррумпированность чиновничества, помноженная на всеобщее воровство, сделали бы избирательное преследование цыган слишком вопиющим лицемерием. Словесным выражением некоторых черт национальной ментальности стали пословицы: «Трудом праведным не наживёшь палат каменных», «Не подмажешь - не поедешь», «Не обманешь - не продашь», «Закон - что дышло, куда повернёшь, туда и вышло». Отсюда - отсутствие ярости в случае поимки цыган с поличным. Добавим присущее русским как народу простодушие, причудливо сочетающееся со всем вышеперечисленным.
Итак, в России победила точка зрения, что для контроля над ситуацией достаточно общего уголовного законодательства. Преступника изолировали от общества, независимо от национальности (которую суду не полагалось учитывать ни как смягчающее, ни как отягчающее обстоятельство). Такой подход существует по сию пору, и, смеем надеяться, будет существовать до тех пор, пока существует преступность. Любой другой метод несправедлив и таит в себе зародыш расизма.
Во времена строительства социализма наметился некоторый отход от прежней судебной политики. Стали считаться преступлениями бродяжничество, попрошайничество и частная торговля. Данные меры отнюдь не были направлены против цыган - это было ужесточение законодательства, вызванное коммунистической идеологией и касавшееся всего населения страны. Советские законы противоречили праву на свободу передвижения и праву на частное предпринимательство. Они были беззаконны по своей сути - тем не менее, именно цыганам они нанесли наибольший ущерб в силу того, что резко расходились с традиционным образом жизни. Так называемая «спекуляция» стала самой массовой «цыганской» статьёй, и множество цыган оказалось в местах лишения свободы фактически без вины, за «торговлю с рук в неположенном месте». Это обстоятельство надо учитывать при анализе судебной статистики советского периода. Кроме общих законов, ущемляющих гражданские права, в 1956 году был принят указ Президиума Верховного Совета СССР о переходе цыган на оседлость. Он предусматривал карательные санкции: пять лет ссылки с исправительно-трудовыми работами.
На данный момент процент правонарушений в цыганской среде примерно сравнялся с их долей у всех окружающих народов России. Многие авторы не видят этого лишь из-за груза конфликтов, накопившихся за тот период, когда цыгане оправлялись от синдрома антицыганской политики.
*****
Столетиями жизнь цыган была окружена легендами. Этой мифологии следует уделить внимание, поскольку предубеждения далеко не безобидны. Так мнение обывателей, что кочевники - людоеды вылилось в Венгрии в 1782 году в громкий судебный процесс. Вначале прошёл слух о пропаже нескольких местных жителей. В преступлении обвинили оказавшихся поблизости цыган; был арестован целый табор числом в двести человек, и в ходе следствия они признали свою вину. Вскоре начались казни. Пятнадцать цыган повесили, шестерых колесовали, двое были четвертованы. Не пощадили и женщин. Восемнадцати цыганкам отрубили головы. Остальные 150 осуждённых ожидали в тюрьме своей очереди на эшафот. В это время император послал комиссию, чтобы тщательно разобраться в нашумевшем деле. Вскрылось, что признания были ложными, поскольку были вызваны жестокими пытками. Следствие настойчиво интересовалось, куда цыгане дели тела убитых - и те наугад назвали несколько мест. Трупы не нашли, поэтому истязания возобновились с удвоенной силой, тогда один из узников, отчаявшись, крикнул: «Мы их съели!!» Пользуясь этим признанием, «каннибалов» начали по очереди казнить, и уничтожили бы весь табор, если бы лица, объявленные съеденными, не оказались живы и здоровы. Процесс о людоедстве на этом закончился.48
*****
До нашего времени дожила недобрая традиция обвинять цыган в похищении детей. Она существует не только в фольклоре, но и в искусстве. Поэты и писатели, авторы опер и фильмов прибегали к данному эффектному сюжетному ходу. Такие литературные персонажи, как Эсмеральда, Фигаро, Пресьоса из новеллы Сервантеса были в детстве украдены цыганами. Существовали также рассказы, статьи в журналах, комиксы, детские пьесы.49 Стоит ли удивляться, что мифическое преступление и по сию пору существует в общественном сознании?
Главным основанием для живучести мифа служило наличие в таборах светловолосых детей, этнический тип которых не оставлял сомнений в их нецыганском происхождении. Однако, причина их появления была совсем не той, которая представлялась со стороны. У цыган, как и у всех народов есть бездетные пары. Разумеется, при традиционной многодетности семей, отсутствие даже одного ребёнка было величайшим несчастьем. В таких случаях цыгане шли на усыновление или удочерение. Взять цыганского ребёнка было невозможно - ведь сирот практически не было. Заботу об осиротевших детях брали на себя ближние или дальние родственники; это было делом чести. Следовательно, единственным выходом было усыновление не цыгана, что и делалось, причём отнюдь не путём похищения. Пример данной практики даёт российский журнал 1875 года:
«Пишущему эти строки известен следующего рода случай: в одной деревне, около которой стоял табор, умерла крестьянка, оставив маленького ребёнка. Отец не обращал на него ни малейшего внимания и пил с утра до вечера. Не знали что и делать с ребёнком; взять его к себе никто не решался, понятно, наши крестьяне не отличаются богатством, а в каждой семье и своих ребят девать некуда. Пришли из табора цыганки ворожить. Бабы обрадовались случаю, обступили их, стали гадать и об ребёнке не забыли. Одна цыганка, услыхав эту историю, стала просить его себе, говоря, что детей у неё нет и что она будет очень рада, а что он им лишняя обуза. Подумали, потолковали да и отдали, конечно с согласия отца. Так он и вырос в таборе, только серые глазёнки да белокурые волосы отличали его от других цыганят. Он так свыкся с цыганами, с их жизнью и языком, что после, когда подрос, и слышать не хотел, что он русский.
- Нет, я не русский, я цыган; вон моя мать, она цыганка, - говорил он, указывая на свою приёмную мать. И действительно, его нельзя было принять за русского: говорил он на своём родном языке ничуть не лучше товарищей; акцент его был чисто цыганский, да и наружностью он мало походил на русского крестьянина. Выражение цыганской удали и бесшабашности оживляло его лицо и положительно отличало его от земляков. Только и осталось в нём русского что православная вера, и то благодаря тому, что цыгане в России все православные.»50
Подобные случаи известны нам не только по литературе. Например, у знакомого нам влашского цыгана из рода смыкуря прадед был русским. Однажды бездетный кочующий кузнец узнал, что большая русская семья собралась сдать ребёнка в приют. Мальчику не пришлось стать сиротой при живых родителях - его взяли в табор, и заботились о нём как о собственном сыне, а когда он вырос, женили на цыганке... Словом, если делать обобщения, в России нам даже по слухам не известен ни один эпизод кражи ребёнка, зато в нашем ближайшем окружении есть несколько сравнительно недавних усыновлений и удочерений. Вопрос это деликатный, и мы не будем называть фамилий; скажем лишь, что по возрасту эти «нецыганские цыгане» - наше поколение.
Остаётся объяснить, откуда у закарпатских цыган, которые просят в Москве подаяния светловолосые дети. В данном случае также нет криминальных похищений. Просто данная этническая группа проживает оседло в компактных поселениях по меньшей мере двести лет. В результате тесных контактов с местным населением, прежде всего с венграми, так или иначе шло смешение крови; вот почему подчас дети с абсолютно нецыганской внешностью рождаются даже у смуглых темноволосых родителей.
Миф о похищении детей поддерживается и в наши дни усилиями средств массовой информации. Например, в 1998 году журнал «Marie Claire» вынес на обложку заголовок «Пленница цыганского табора».51 Под обложкой крылась очередная фальсификация, которой, наверняка поверили десятки тысяч читателей, не знающих подлинной цыганской жизни. Статья «Возвращение блудной дочери» рассказывает о русской девочке Маше Карасевой, будто бы обращённой в рабство «мадьярскими цыганами», приехавшими на заработки в Москву. Противоречия, которые встречаются в публикации, не смутили её автора - Е. Анатольеву. За восемь лет «рабства» мнимая пленница вышла замуж за цыгана (зарегистрировав свой брак в органах ЗАГСа), родила двоих детей, торговала на рынке. Единственное, что ей не удалось - так это позвонить заболевшей от горя матери (или хотя бы обратиться в милицию). Если журнал ставил своей целью формировать общественное мнение в русле подозрительности, задачу свою он выполнил. Наши рассуждения, сделанные задним числом, мало что изменят.
К сожалению, отечественная этнологическая литература не только не развенчивала, но зачастую и укрепляла негативные стереотипы.
В 1931 году в Ленинграде под эгидой Научно-исследовательского института речевой культуры была опубликована статья академика А.П.Баранникова «Цыганские элементы в русском воровском арго». Начинается статья с исторического экскурса, в котором говорится, что мужчины из индийской касты дом занимались воровством, а женщины проституцией. Далее следует вывод, что «цыгане ещё в Индии были оторваны от сколько-нибудь стойкой трудовой базы». (Мы уже разобрали, насколько далеки такие выводы от действительности). Статья содержит и отрывок об антицыганских законах как следствии таборной преступности. В таком контексте естественным выводом выглядит тезис автора о тотальной криминальности современных ему цыган. По словам Баранникова, если цыган не сидел в тюрьме, остальные указывают на это как на «исключительную черту».
Главным содержанием статьи является анализ воровского арго и цыганского фольклора. Автор навязывает читателю мысль, что песенное творчество кочевого народа большей частью описывает кражи, и что арго в значительной мере состоит из цыганских слов: «Цыгане рассеяны по всему миру... из их среды выходит значительный процент преступников. Встречаясь в домах заключения с ворами - представителями других национальностей, цыгане преимущественно здесь могли передавать элементы своей лексики...»
Разберём систему доказательств Баранникова.
Воровское «барно» (хорошо), по его мнению, происходит от цыганского парно (белый).
Блатное слово «тыгари» (лошадь) происходит из заимствованного цыганами в Турции слова тагари (царь).
«Чунарь» (деревенский милиционер) - от чукни (кнут).
Читатель может поинтересоваться, каким методом делаются столь странные выводы. Раскроем логическую цепочку, которой пользовался учёный.
«Глагол хандырить (ходить) есть образование от слова kxandiri (церковь) и буквально означает «ходить по церквам», а не просто «ходить».
«Чувиха» - проститутка. Chavo - мальчик, следовательно чувиха означает «мальчикова девочка» (в смысле «проститутка»)».
Естественно, пользуясь такими причудливыми силлогизмами, можно было доказать, что угодно, например, что русское слово «бой» (сражение) происходит от английского «мальчик». Так, Баранников считает, что «шурье» происходит от те чорес, и что «хилять» возникло из глагола те пхирес. Если в цыганском языке не находилось даже приблизительного аналога, учёного не смущало и это. Так блатное слово «бета» (барышня) он выводит из индийского бети (девочка), а возникшую неловкость сглаживает следующим замечанием: «в наличных цыганских говорах [слово бети] не известно, но могло быть случайно не зарегистрировано».
Приведём ещё несколько параллелей из исследования А.П.Баранникова.
«Тырить» в смысле красть - от те терес (держать, иметь, брать, ждать).
«Комыл» (украл) - восходит к цыганскому глаголу те камес (хотеть, любить).
«Подлачить» (подметать) - от прилагательного лачо (хорошо).
Есть, разумеется, и более правдоподобные наблюдения. Так, на первый взгляд, блатное «хавать» и цыганское те хас (есть, кушать) имеют как сходное значение, так и сходное звучание. Но стоит заглянуть в словарь Даля, как мы обнаружим близкое русское слово «халкать», которое означает - «жадно есть, уплетать, глотать целиком».
Таким образом, число подтасовок слишком велико для научного труда, и лишь соображения краткости заставляют нас прервать дальнейший лингвистический анализ. Скажем только, что А.П.Баранников искажает сами цыганские слова и их значения, а кроме того, есть веские основания сомневаться в достоверности исходного материала (арго).
Отметим ещё одну важную мысль. Насколько велики заимствования в языке - дело вторичное. Основной целью статьи было доказательство тезиса о том, что через тюрьму проходил практически каждый взрослый цыган. Тем не менее, мы, изучив дореволюционную литературу о местах заключения, никак не можем поддержать мнение Баранникова. О царской каторге писали документальные книги и мемуары С.Максимов, Ф.Достоевский, А.Чехов, П.Якубович, В.Ворт, М.Шеффер, и многие другие авторы. Внимательно прочитав около сорока изданий, имеющихся в исторической библиотеке Москвы, мы пришли к достойному удивления выводу: упоминания о цыганах-заключённых встречаются лишь эпизодически. При яркой цыганской внешности и репутации цыган как конокрадов, это выглядит чудом. Тем не менее, мемуаристы единодушно пишут о том, как много было на каторге поляков, выходцев с Кавказа, татар - только «криминальные» цыгане остались незамеченными.
На самом деле, ничего странного в такой ситуации нет. Вот уже несколько столетий цыгане существуют отдельно, а мифология о них отдельно.
Интересна с этой точки зрения публикация К.Голодникова в «Тобольских губернских ведомостях», за 1879 год, позволяющая нам сделать выводы на основании косвенных данных. Автор не сомневался в криминальности цыган и даже назвал свой очерк «Проклятое племя». Он пишет, что цыганская община состояла большею частью из ссыльных, удалённых из внутренних губерний преимущественно за конокрадство и мошенничество, а также их потомства. К 1 августа 1879 года в Тобольской губернии насчитывалось 2026 душ цыган, в том числе 1057 мужского пола и 969 женского.52 В силу вполне понятных причин, сибирской статистике можно доверять гораздо более, чем данным из прочих мест. Итак, допустим для начала нашего анализа, что главой каждого из цыганских семейств являлся бывший каторжник. Даже в этом нереальном случае преступников окажется не более одной пятой от общего числа цыган (поскольку семья, это муж, жена, и по меньшей мере трое детей). Простой подсчёт подсказывает, что отбывших срок не могло быть более четырёх сотен. Но ведь все эти люди не могли быть осуждены одномоментно! Наличие цыган в Сибири фиксируется по меньшей мере с 1750 года. Из этого следует вывод, что в каждом отдельном десятилетии на каторге не могло быть более 34 цыган, осевших позднее в Тобольской губернии. Все дальнейшие наши поправки действуют только в сторону уменьшения. К ссыльным приезжали родственники: родители, дяди и племянники. У отбывших срок сто или пятьдесят лет назад давно появилось многочисленное потомство, не знавшее ни одного ареста, и так далее. А ведь Сибирь была местом ссылки и каторги для преступивших закон цыган из всех этнических групп огромной империи! Такова на поверку ситуация с удельным весом данного национального меньшинства в общем числе осуждённых.
Сейчас в местах заключения такая же сравнительно небольшая пропорция цыган, как до революции. При том, что цыган в СНГ около миллиона, в ряде колоний их вообще нет, а в остальных насчитывается по несколько человек.
Опрашивая цыган, отбывших свой срок в первом послевоенном десятилетии, мы встретили ту же картину - доля цыган практически соответствовала их проценту в общем населении СССР. Так, например, один из информаторов привёл следующие цифры: на лагерь в 800 человек приходилось семеро цыган, причём, в основном, кишинёвцы и представители группы русска рома. А ведь это тот самый период, когда цыганские колхозы прекратили своё существование - да и вообще так называемых легальных заработков у значительной части кочевого народа не было.
Из сказанного, конечно, не следует, что цыгане менее криминальны, чем другие народы. Но уж никак нельзя согласиться с расистским мнением Баранникова, будто цыгане воспринимают «высидку» как «временное профессиональное заболевание, которое не может отбить охоты от увлекательного ремесла». Это было неверно при царизме, это было не так в советский период, и это не так в наши дни.
Конечно, нельзя отрицать, что некоторые стереотипы о цыганах формируют сами цыгане. Они, например, привлекают к себе внимание, попрошайничая и гадая на глазах у восьмимилионной столицы. Но много ли конкретных лиц занято этим ремеслом? Простые подсчёты показывают, что на всех московских вокзалах вместе взятых промышляет не более пятидесяти гадалок. Число выпрашивающих подаяние колеблется в пределах двух сотен за сезон (и те - приезжие из Закарпатья). Если учесть, что численность цыган в СНГ минимум миллион человек, то процент лиц, создающих навязчивый стереотип, ничтожен.
Точно та же ситуация с преступностью цыган в России. Отдельные случаи напористо раздуваются прессой, хуже того, выдумываются - а читатель верит и привыкает относиться к целому народу с опаской.
Но было бы неверным возлагать вину исключительно на средства массовой информации. К сожалению, даже авторы специальных научных трудов пишут примерно то же самое: цыгане - криминальны, фольклор их криминален (и приводят соответствующие примеры). Остановимся подробнее на этом вопросе. Следует, наконец, пресечь фальсификации - иначе они так и будут переходить из книги в книгу.
Вернёмся к упомянутой ранее статье А.П.Баранникова и к его же книге «Украiньскi цигани». Вот что он пишет о цыганском фольклоре: «Воровство и вытекающие из него последствия являются богатейшей и излюбленной темой цыганской песни. В огромном количестве песен, которые распеваются цыганами и по настоящее время в разных концах Союза, воровство рассматривается не только как вполне допустимое ремесло, но и как занятие весьма похвальное, проявление удали и молодечества, даже героизма, и отсутствие умения воровать цыганская песня рассматривает как крупный и постыдный недостаток». Сделав такое обобщение, учёный приводит четыре образца песен, записанных им на Украине. Мало того, что данные тексты романтизируют кражи, автор подчёркивает, что это лишь типичные образцы из длинного ряда подобных. Создаётся полное впечатление, что жизнь фольклорного героя состоит из конокрадства, бахвальства перед «красоткой» своей удалью в воровстве, семейных советов, на которых решается вопрос об очередной краже и т.д.
Интересно, что кроме А.П.Баранникова, никто из этнологов и собирателей фольклора приведённые в статье тексты песен не зафиксировал. Неизвестны они и нам. Не помнят их также украинские цыгане старшего поколения, которых мы специально расспрашивали. Кстати, само наличие сэрвицких песен было бы этнографическим чудом - ведь сэрвы практически не имеют собственно цыганского фольклора, они традиционно поют украинские народные песни.
Тем не менее, для более объективного рассмотрения вопроса, мы решили провести статистический анализ цыганского фольклора. С этой целью нами было проанализировано три сборника, фиксирующих русско-цыганский, кэлдэрарский и ловарский фольклор. Особо подчеркнём, что материал в этих сборниках практически не пересекается. Результат оказался удивительным даже для нас. Выяснилось, что процент песен, где упоминается кража, ничтожно мал, более того, вопреки Баранникову и его последователям, фольклор восхваляет не кражу, а мену лошадей. Очень часто герои песен именно покупают еду, одежду, украшения, повозки и предметы обихода. Наконец, целый ряд текстов посвящён тому, что злодеи отняли последнее у цыгана.
В зеркале статистики это выглядит так (варианты одних и тех же песен в каждом сборнике не учитываются):
Сборник С.Бугачевского «Цыганские народные песни и пляски»53 - о воровстве упоминают 4 песни из 65;
«Цыганские народные песни» из архива Е.А.Муравьёвой54 - 3 песни из 100 (одна уже встречалась);
«Образцы фольклора цыган кэлдэрарей»55 - 2 песни из 41.
Кроме того, мы проанализировали с этой точки зрения не вошедшие в сборники, но известные нам лично 96 песен. В них воровство затронуто 2 раза - а ведь именно этот репертуар составляет основу современного цыганского вокала.
Важно отметить, что, вопреки мнению Баранникова, тема криминала в найденных нами десяти песнях чаще не главная, а побочная: например, человек бежит из тюрьмы, или жена его не вернулась с заработков (и из текста неясно за что её посадили).
Таким образом, мы можем сделать неопровержимый вывод: цыганский фольклор не более криминален, чем любой другой. И вообще, если в фольклоре многих народов существуют жанры разбойничьих и тюремных песен, то это не повод обвинять данные народы во врождённых преступных наклонностях.
Причина, по которой А.П.Баранников вводил читателя в заблуждение, скорее всего кроется в исторической обстановке. В начале тридцатых годов цыган пытались сделать колхозниками. Нужно было идеологически подготовить общество к идее, что будет гораздо спокойнее, если прикрепить кочевой народ к земле. Естественно, для этого требовалось «научно» обосновать уже существовавшее мнение об их предельной криминальности. Академик Баранников, индолог по научной специализации, выполнил социальный заказ партии - причём не только в указанной, но и во всех остальных работах по цыганской тематике.
Ещё одним примером фальсификации являются «цыганские» песни, посвящённые семейным отношениям. Баранников рисует цыганскую семью как конгломерат уголовников, садистов, детоубийц. Заметим, что «этнограф» не стал бы так откровенно клеветать ни на один другой народ. В данном случае расчёт строился на том, что безответность цыган и отсутствие оппонентов поможет избежать разоблачения:
Как пошла я в лес, собрала я там грибов,
Воротилась их варить - пьяный муж пришёл, выбросил грибы,
Рассердился на меня, принялся меня он бить.
А куда мне бежать? Умер батюшка мой,
Матушка уже стара, матушка совсем слепа.
Он мне руку сломал, серьги - прочь из ушей.
Он ребёнка убил, руки все поломал,
Выдрал волосы мне - голова моя гола.
Я в больницу пошла, там никто не помог.
Голова моя гола. Мать к себе не берёт,
Мои братья в тюрьме - бедная я девочка! 56
А.Баранников считается собирателем цыганского фольклора. Помимо названных выше пяти песен, он приводит ещё 16. О степени компетентности этого автора говорит хотя бы его беспочвенное утверждение, что на основе таких таборных песен, как «Соса Гриша», развился цыганский романс. Но главное, конечно, в другом. Академик выделяет в особую группу первые десять текстов и говорит, что они безусловно самые важные: «В этом жанре воплотилась вся жизнь, вся история и весь быт цыган. Чужим, не цыганам они эти песни не поют».57 Среди указанных «наиважнейших» песен была только что процитированная «Как пошла я в лес», и ещё несколько подобных. Примечательно, что эти криминальные по духу тексты получены от одного и того же информатора, таинственно названного «цыганка из Льгова». Но особо насторожила нас опубликованная в книге Баранникова «Песня о Вайде и Руже», которая по форме представляет собой балладу. Надо знать, что ни у русских цыган, ни у сэрвов никогда не было так называемых «длинных песен» (а ведь в записи данная песня представлена на диалекте русских цыган). Именно поэтому, Баранников является единственным автором, который сумел «зафиксировать» балладу из фольклора балканских цыган у этнических групп, в принципе не имеющих данного жанра. Возможно, мы злоупотребляем вниманием читателя, подробно анализируя труды А.Баранникова, но сделано это для того, чтобы будущие исследователи не использовали их в качестве достоверного источника.
Поделимся ещё одним наблюдением. Если в широко известной публике цыганской песне воспевается воровство - это верный признак того, что она создавалась (или видоизменялась) под определённую творческую задачу кинофильма. Так текст народной песни «Бричка» был переделан для фильма «Табор уходит в небо». Вместо строки «Ай, бричка, бричка э тачанка» появилась фраза «Ай, бричка, бричка мэ чорава» (бричку украду я). В контексте данного произведения искусства это было вполне оправдано.
Знаменитая песня из фильма «Неуловимые мстители»:

На семь замков запирай вороного -
Выкраду вместе с замками...

была написана не цыганом, а человеком другой национальности. Подобные тонкости следует обязательно иметь в виду, если мы искренне желаем разобраться в таком деликатном предмете, как основы национального самосознания.

27. Цыганы. Природа и люди. СПб., 1878. № 11. С. 27.
28. Голодников К. Проклятое племя. Тобольские губернские ведомости. Тобольск. 1879. №33.
29. Абрамова С.Ю. История работорговли на Верхне-Гвинейском побережье. М., 1966. С. 72.
30. да Мота А.В-Б. Цыгане Бразилии. Курьер Юнеско. X.1984. С.32.
31. Сonrad Robert Edgar. Children of God’s fire. New Jersey, 1983. С. 50-51;
Freyre Gilberto. O escravo nos anuncios de journais Brasileiros do seculo XIX. Brasil, 1979. С. 19.
32. Сonrad Robert Edgar. Children of God’s fire. New Jersey, 1983. С. 262-263.
33. Vossen Rudiger. Zigeuner. Frankfurt/Main: Ullstein, Р. 142, 143, 150, 216.
34. Вукановиh Т. Роми (цигани) у Jугосlавиjи. 1983, Вraње. С.187-189.
35. Маринов В. Наблюдения върху бита на цигани в България. Известия на Етнографския институт и музей. 1962. Кн. 5. С. 253.
36. Цыганы. Природа и Землеведение. СПб., 1864. Т. 3, № 3. С. 71, 76, 78.
37. Маринов В. Наблюдения върху бита на цигани в България. Известия на Етнографския институт и музей. 1962. Кн. 5. С. 254-255.
38. Водовозова Е.Н - Цитируется по: Великая реформа. М., 1911._Т.3. С. 33
39. С.С. Цыганы в России. Иллюстрированная газета. СПб., 29.I.1870. № 5.
40. Баранников А.П. Цыганы СССР. М., 1931. С. 37.
41. Ильенко И. Очерки Персии. СПб., 1902. С. 45;
Патканов К.П. Цыганы. СПб., 1887. С.111;
Назаров Х.Х. Влияние октябрьской революции на положение и быт среднеазиатских цыган. М., 1970. С. 10, 12;
Штибер Н.Г. Русские цыгане. Ежемесячныя литературные приложенiя к «Ниве». СПб., 1895, № 11. С. 549.
42. Максимов С.В. Сибирь и каторга. Полное собрание сочинений С.В.Максимова. СПб., б.г. Т. 1 С. 1-25.
43. Нищие на Руси. Нива. СПб., 1876. № 23. С. 393-395.
44. Голодников К. Проклятое племя. Тобольские губернские ведомости. Тобольск. 1879. №18.
45. Шиле А. Цыгане. Природа и люди. СПб., 1878 № 11. С. 32-33.
46. Цыганы Венгрии и Трансильвании. Вокруг света. СПб., 1864. С. 36.
47. Цыганы. Природа и Землеведение. СПб., 1864. Т. 3, № 3. С. 78-80, 83, 85.
48. Kenrick Donald; Puxon Grattan. The destiny of Europe’s gypsies. NY., 1972. Р. 33.;
Патканов К.П. Цыганы. СПб., 1887. С.12.
49. Vaux de Foletier Francois de. Le monde des Tsiganes. P., 1983. С. 185-188.
50. Бессарабские цыгане. Нива. СПб., 1875. № 42. С. 658.
51. Анатольева Е. Возвращение блудной дочери. Marie Claire. Российское издание. V.1998. С. 85-88.
52. Голодников К. Проклятое племя. Тобольские губернские ведомости. Тобольск. 1879. № 15.
53. Бугачевский С. Цыганские народные песни и пляски. М., 1971 С. 6-67.
54. Цыганские народные песни из архива собирательницы цыганского фольклора Е.А.Муравьёвой. М., 1989. Вып. I. С. 2-59.
55. Образцы фольклора цыган кэлдэрарей. М., 1981. С. 96-135.
56. Баранников О.П. Украiнськi цигани. У Киевi, 1931. С. 45.
57. Там же. С. 51