Антони Козакевич. «Цыганская девушка в халате». 1909 г. Х., м.
Наследие рабства
Репродукцию этой картины я впервые увидел больше десяти лет назад. И – признаюсь – не поверил автору. Нередко бывает, что за цыганскую тему берутся люди случайные, из числа тех, кто судит понаслышке. Вот и здесь: таборная девушка в халате на голое тело, без широкой юбки… Где ж это видано?
С годами, однако, мои знания о цыганской истории становились глубже. В моём архиве стали появляться старинные фотографии, на которых цыганки из бедных кочевых таборов предстают полураздетыми. И однажды я вынужден был признать, что польский художник А.Козакевич очевидно рисовал с натуры.
Отметим здесь большой вклад польской живописи в этнографию. Помимо местных цыган художники изображали и тех, кто перебрался в Польшу во второй половине XIX века; здесь и кэлдэрары из Румынии и нищие пришельцы из Карпатского региона. Сейчас по картинам польских живописцев можно изучать таборный быт. К плеяде этих мастеров принадлежит и Козакевич, чьё полотно датировано 1909 годом.
Но всё же – отчего его героиня в халате?
Здесь мы касаемся темы, которую мне страшно затрагивать мельком, в короткой заметке. Уж очень историческая правда противоречит современным представлениям цыган о себе. Речь идёт о рабстве цыган в Румынии.
Я написал эту строчку и почти физически чувствую протест, возникающий в душах моих читателей-цыган. Им приятно верить в легенду о вольном народе, который никогда никому не покорялся. И рассказ о том, что в румынских землях цыгане поголовно были рабами на протяжении 500 лет, бьёт по чувству национальной гордости.
Тем не менее, факты – упрямая вещь. Слишком много сохранилось с тех времён записей законов, документов о продаже рабов и воспоминаний очевидцев. И свидетели слишком именитые, чтобы от них можно было отмахнуться: английский консул, французские писатели, знаменитый румынский политик М.Когэлничану. Все они описывают мрачную картину. Части цыган было дозволено кочевать, и они лишь платили хозяину оброк, но очень многие прислуживали в боярских домах, рубили лес и даже вынуждены были стать землепашцами. Цыгане, психология которых не приспособлена к крестьянскому труду, жили в крайней нищете. За их работой следили надсмотрщики-ватавы с плетью. Урожай у них забирали подчистую, а цыганскими промыслами они заработать не могли. Хозяева редко разрешали рабам отлучки.
После этого предисловия обратимся к свидетельству из России. Во время русско-турецких войн многие офицеры побывали в румынских княжествах Молдавия и Валахия. Для моих образованных соотечественников рабство цыган не было секретом. Цитата, которую я приведу ниже, принадлежит человеку, правдивость которого вошла в поговорку. Это Владимир Даль, автор знаменитого словаря, собиратель фольклора и писатель-этнограф.
«Надобно знать,- поясняет наш рассказчик,- что в княжествах цыгане исключительно составляют сословие рабов, крепостных людей. Молдаван крепостных не бывает. Цыгане сии частью поселены в деревнях молдаванских, частью составляют собою особые селения. К числу сих последних принадлежало и Стандешти. Проезжая просёлочными дорогами, вы встречаете эти жилища полудиких, и не доверяете глазам своим. Вся деревня, стар и мал, ходят, лето и зиму, голые; да не сочтут выражения этого преувеличенным: ссылаюсь на всякого, кто, проезжал, например, из Бухареста в Плоешти, за разлитием рек, просёлочною дорогою. Там рубах не знают вовсе; сидят в землянках своих, бегают по улицам, по воду, за скотиною – повторяю – стар и мал, нагие. Изредка, выходя за село, накидывают они на себя общий, семейный, синий или серый, из рубищ и лохмотьев состоящий халат или кафтан... - да и то на голое тело.»
Далее следует примечательный диалог с цыганской девушкой, которую взяли в услужение из Стандешти. Автор спрашивает у рабыни, где ей лучше – в городе, или в родном посёлке.
« - Здесь веселее, - сказала она, - здесь я одета; там у меня не было платья.
- То есть, такого хорошего не было, - возразил я.
- Нет, вовсе не было. Когда меня повезли в город, то накинули с кучера халат, а когда привезли, то барыня приказала посадить меня в подвал; там я сидела два дня, покуда меня одели...»
Итак, теперь мы знаем то, что осталось за пределами картины Козакевича. Несколько поколений цыган было насильственно загнано в нечеловеческие условия. Рабство вынудило их поступиться многими цыганскими обычаями. Значительная часть даже забыла родной язык. После отмены рабовладения в 1856 году многие румынские цыгане бросили свои землянки и отправились искать счастья на чужбине. Они не сразу заработали себе на достойную жизнь. Какое-то время удивлённая Европа видела этих кочевников полуголыми. Тогда и приметил польский живописец загорелую девушку в ветхом халате, сидящую у костра.
Репродукцию этой картины я впервые увидел больше десяти лет назад. И – признаюсь – не поверил автору. Нередко бывает, что за цыганскую тему берутся люди случайные, из числа тех, кто судит понаслышке. Вот и здесь: таборная девушка в халате на голое тело, без широкой юбки… Где ж это видано?
С годами, однако, мои знания о цыганской истории становились глубже. В моём архиве стали появляться старинные фотографии, на которых цыганки из бедных кочевых таборов предстают полураздетыми. И однажды я вынужден был признать, что польский художник А.Козакевич очевидно рисовал с натуры.
Отметим здесь большой вклад польской живописи в этнографию. Помимо местных цыган художники изображали и тех, кто перебрался в Польшу во второй половине XIX века; здесь и кэлдэрары из Румынии и нищие пришельцы из Карпатского региона. Сейчас по картинам польских живописцев можно изучать таборный быт. К плеяде этих мастеров принадлежит и Козакевич, чьё полотно датировано 1909 годом.
Но всё же – отчего его героиня в халате?
Здесь мы касаемся темы, которую мне страшно затрагивать мельком, в короткой заметке. Уж очень историческая правда противоречит современным представлениям цыган о себе. Речь идёт о рабстве цыган в Румынии.
Я написал эту строчку и почти физически чувствую протест, возникающий в душах моих читателей-цыган. Им приятно верить в легенду о вольном народе, который никогда никому не покорялся. И рассказ о том, что в румынских землях цыгане поголовно были рабами на протяжении 500 лет, бьёт по чувству национальной гордости.
Тем не менее, факты – упрямая вещь. Слишком много сохранилось с тех времён записей законов, документов о продаже рабов и воспоминаний очевидцев. И свидетели слишком именитые, чтобы от них можно было отмахнуться: английский консул, французские писатели, знаменитый румынский политик М.Когэлничану. Все они описывают мрачную картину. Части цыган было дозволено кочевать, и они лишь платили хозяину оброк, но очень многие прислуживали в боярских домах, рубили лес и даже вынуждены были стать землепашцами. Цыгане, психология которых не приспособлена к крестьянскому труду, жили в крайней нищете. За их работой следили надсмотрщики-ватавы с плетью. Урожай у них забирали подчистую, а цыганскими промыслами они заработать не могли. Хозяева редко разрешали рабам отлучки.
После этого предисловия обратимся к свидетельству из России. Во время русско-турецких войн многие офицеры побывали в румынских княжествах Молдавия и Валахия. Для моих образованных соотечественников рабство цыган не было секретом. Цитата, которую я приведу ниже, принадлежит человеку, правдивость которого вошла в поговорку. Это Владимир Даль, автор знаменитого словаря, собиратель фольклора и писатель-этнограф.
«Надобно знать,- поясняет наш рассказчик,- что в княжествах цыгане исключительно составляют сословие рабов, крепостных людей. Молдаван крепостных не бывает. Цыгане сии частью поселены в деревнях молдаванских, частью составляют собою особые селения. К числу сих последних принадлежало и Стандешти. Проезжая просёлочными дорогами, вы встречаете эти жилища полудиких, и не доверяете глазам своим. Вся деревня, стар и мал, ходят, лето и зиму, голые; да не сочтут выражения этого преувеличенным: ссылаюсь на всякого, кто, проезжал, например, из Бухареста в Плоешти, за разлитием рек, просёлочною дорогою. Там рубах не знают вовсе; сидят в землянках своих, бегают по улицам, по воду, за скотиною – повторяю – стар и мал, нагие. Изредка, выходя за село, накидывают они на себя общий, семейный, синий или серый, из рубищ и лохмотьев состоящий халат или кафтан... - да и то на голое тело.»
Далее следует примечательный диалог с цыганской девушкой, которую взяли в услужение из Стандешти. Автор спрашивает у рабыни, где ей лучше – в городе, или в родном посёлке.
« - Здесь веселее, - сказала она, - здесь я одета; там у меня не было платья.
- То есть, такого хорошего не было, - возразил я.
- Нет, вовсе не было. Когда меня повезли в город, то накинули с кучера халат, а когда привезли, то барыня приказала посадить меня в подвал; там я сидела два дня, покуда меня одели...»
Итак, теперь мы знаем то, что осталось за пределами картины Козакевича. Несколько поколений цыган было насильственно загнано в нечеловеческие условия. Рабство вынудило их поступиться многими цыганскими обычаями. Значительная часть даже забыла родной язык. После отмены рабовладения в 1856 году многие румынские цыгане бросили свои землянки и отправились искать счастья на чужбине. Они не сразу заработали себе на достойную жизнь. Какое-то время удивлённая Европа видела этих кочевников полуголыми. Тогда и приметил польский живописец загорелую девушку в ветхом халате, сидящую у костра.
