Очень показательный случай произошёл в 1802 году в Англии. Некая Мэри Келлен попросила помощи у полиции. Она сказала, что проезжавшие мимо Плимута цыгане силой утащили её с собой. "Похитители" были немедленно арестованы, началось следствие - и что же? Оказалось, что наглая девчонка сбежала из работного дома в Ротерхите и попросила убежища в таборе. (Поясню, что работные дома в Англии того времени были чем-то вроде каторжных тюрем, причём попасть туда можно было в любом возрасте.) Когда истина вскрылась, судьи были так возмущены вероломством беглянки, что цыган выпустили из-под стражи, и в их пользу был даже проведён денежный сбор...3
Но ведь бывали в таборах светловолосые дети? Откуда?
Не будем забывать, что цыгане - такие же люди, как все остальные. И у них тоже бывают бездетные пары. Вряд ли стоит объяснять, какое это несчастье для семьи. В таких случаях люди обычно идут на усыновление…
Теперь поставьте себя на место кочевых цыган. Конечно же они предпочли бы взять на воспитание ребёнка родной крови. Но если даже маленький цыганёнок оставался сиротой, заботу о нём брали дальние родственники. Цыганский род обычно бывает очень разветвлённым, так что никому не нужный сирота встречался в национальной среде исключительно редко. Что же делать бездетной паре? Оставался один выход. Усыновить или удочерить ребёнка чужой национальности.
Что на практике и происходило. Причём без всяких похищений. Цыганки гадали во многих деревнях. Рано или поздно они находили малыша, который воспринимался как "лишний рот". После этого цыгане договаривались либо с родственниками, либо с крестьянской общиной. И очень часто даже оформляли усыновление документально. Чтобы потом никто не прицепился.
Приведу конкретные примеры.
В 1875 году в российской прессе появилось следующее свидетельство:
"…В одной деревне, около которой стоял табор, умерла крестьянка, оставив маленького ребёнка. Отец не обращал на него ни малейшего внимания и пил с утра до вечера. Не знали что и делать с ребёнком; взять его к себе никто не решался, понятно, наши крестьяне не отличаются богатством, а в каждой семье и своих ребят девать некуда. Пришли из табора цыганки ворожить. Бабы обрадовались случаю, обступили их, стали гадать и об ребёнке не забыли. Одна цыганка, услыхав эту историю, стала просить его себе, говоря, что детей у неё нет, и что она будет очень рада, а что он им лишняя обуза. Подумали, потолковали да и отдали, конечно, с согласия отца. Так он и вырос в таборе, только серые глазёнки да белокурые волосы отличали его от других цыганят. Он так свыкся с цыганами, с их жизнью и языком, что после, когда подрос, и слышать не хотел, что он русский.
- Нет, я не русский, я цыган; вон моя мать, она цыганка, - говорил он, указывая на свою приёмную мать.
И действительно, его нельзя было принять за русского: говорил он на своём родном языке ничуть не лучше товарищей; акцент его был чисто цыганский, да и наружностью он мало походил на русского крестьянина. Выражение цыганской удали и бесшабашности оживляло его лицо и положительно отличало его от земляков. Только и осталось в нём русского, что православная вера, и то благодаря тому, что цыгане в России все православные".4
У известного нашего бытописателя Даля есть рассказ "Цыганка" со сходным сюжетом. Там рассказывается о девочке из дворянской семьи, которую табор спас во время польского восстания. Во время пожара и резни никому не было дела до бедного ребёнка. Не сумев найти настоящих родителей, цыгане забрали девочку с собой и вырастили как родную.5
Подобные случаи известны не только по литературе. Молодой цыган из Белоруссии Дмитрий Гасперович дал себе труд записать историю своей семьи. О стиле он не особенно заботился. Но ведь для нас главное - смысл. Поэтому приведу письмо Дмитрия без замены некоторых цыганских слов (хотя и с некоторыми сокращениями).
"Фёдор (мой дед) - ему 81 год - и он мне рассказывает много историй из жизни и что ему рассказывали. Фамилия его Семченков - это русская фамилия... Во время царя Николая в деревне под Смоленском появился табор цыган. И была одна ромны ходила по домам, просила еду или что дадут. И вот зашла она в избу... тогда двери не запирали. Она спросила: "Есть кто в доме?" Увидела сапоги, свисающие с печи, и ребенка, плачущего в раскрытых пелёнках на столе. На печи лежал пьяный гаджо... он привстал.
- А, цыганка... чего ты хочешь?"- спросил он. - "У меня ничего нет уходи". Та уже собиралась уходить. Мужик сказал: "Хотя постой... вон ребёнок если хочешь, забирай..." Оказалось, что мать этого ребенка умерла сразу после родов, и ребёнок был обречён на смерть, необходимо было выкормить, нужно было молоко... и бывает так... так случилось, что она не могла иметь детей. У неё был муж, но детей иметь своих они не могли. И она с радостью взяла ребёнка, но сказала: "Я его выращу - а подрастёт - ты заберёшь назад? Пойдём со мной в волость, надо подписать документы". Так она взяла ребенка, закутала в пелёнки и растила как своего единственного сына.
Этого ребёнка окрестили сразу после рождения, имя дали Абрам, и фамилия Семченков осталась. Русская фамилия. И поменять её она не смогла после, потому что ребёнок уже был записан в церковном документе. Просто в графе "мать" заменили имя. Отец ребёнка - мужик этот - был фельдфебель, и звали его Григорий... больше о нём неизвестно ничего. А Абрамчик этот русский, белый - рос в цыганской семье. И преуспевал среди цыган. Абрам это моего деда дед. Он прожил 102 года. Фамилия ромэндэ была "мурашкины". Абрам считал их как мать и отца. Но приёмный отец был не авторитетным, а братья этой цыганки были мурша. Абрамчик в детстве держался больше к братьям приемной матери. Он был русский, беленький, но умный, у цыган научился всему и преуспевал во всём, как подрос. Ездил на ярмарки, продавал, менял. Покупал коней лучше самих цыган. Он был светлый и легко с русскими находил общий язык, и его гадже уважали. Но хоть он по крови был русским - вырос то он с цыганами - и сам себя считал цыганом. Жили они в селе под Смоленском, а тарго был в городе Демидове".