Повесть Ивана Лазутина "Сержант милиции" вышла в 1957 году. То есть через год после знаменитого указа, поставившего кочевье цыган в СССР под запрет. Но создавалась книга - естественно - раньше. И при всех недостатках соцреализма эпизод с таборной гадалкой выписан с большим знанием дела. Похоже автор основывался на реальном процессе и положил в основу этой сюжетной линии личные впечатления.

Разумеется, здесь нет смысла перепечатывать всю повесть. Перед интернет-публикацией я убрал всё то, что не относится к делу о краже из столичной квартиры. Но на восприятие текста это повлияет мало - в конце концов нас интересует конкретно цыганская тема. А здесь очень неплохо раскрыта "криминальная" составляющая цыганской жизни. Иван Лазутин совершенно справедливо поставил в вину своей героине не опасное преступление. Для цыган вообще не характерны преступления тяжкие. И если мы посмотрим, за что сидели цыганки в первые послевоенные десятилетия, то это будут в основном мошенничество и мелкое воровство.

По ходу текста я сделал сноски на свои комментарии. Возможно, читателям будет интересно узнать, как сообразуется повесть русского автора с этнопсихологией и прочими важными вещами. Ну а предварить эту публикацию я хочу кратким пересказом главного конфликта..

Итак, в красивую и образованную москвичку Наташу влюблены два молодых человека. Милиционер Николай Захаров и профессорский сынок Виктор Ленчик. Уже по сопоставлению фамилий вы догадались, что первый юноша - положительный персонаж, а второй - отрицательный. Естественно, по канонам соцреализма сердце девушки тянется к смелому и порядочному работнику внутренних органов. Однако, самовлюблёный эгоист Ленчик не дремлет. Он замышляет интригу против своего "правильного" соперника. Тут-то на сцену и выступает молодая гадалка, явно "списанная с натуры"... Я не любитель соцреализма - но в данном случае автор описывает именно то, что мне рассказывали в национальной среде.

Почитайте. Только не делайте обобщений. Перед нами всего лишь одна из граней цыганского характера. Хотя и подмеченная автором советского детектива достаточно метко.



Лазутин Иван.


СЕРЖАНТ МИЛИЦИИ


(отрывки из повести)


"Читаю стихи - зевает, лучшие места в опере - не любит, твержу о любви - просит пощадить, показал ей громадную библиотеку, богатую квартиру, дачу с бассейном- не удивил. Что делать? Что двинуть теперь?"

Ленчик кончил писать и швырнул дневник в ящик письменного стола. Затем он сел за рояль, раскрыл ноты и начал играть полонез Огинского.

Трагические мелодии полонеза ещё сильнее обостряли чувства одиночества и неразделённой любви к Наташе.

Статуэтки, изображающие античных героев, застыли в мёртвых позах. На всём, что находилось в комнате, лежала печать мрачной окаменелости. Только голубые фиалки в хрустальной вазе подавали признаки жизни, но жизни хрупкой, недолговечной. Комната Виктору показалась тесной, потолок низким.

- Бежать! Но куда бежать?- обратился он к своему отражению в полированной крышке рояля и тут же ответил: - К природе.

Когда Виктор вышел на улицу, у парадного его уже ожидал "ЗИС".

- В Сокольники! - небрежно бросил он шофёру и захлопнул за собой дверцу.

Всю дорогу он думал над тем, как расположить к себе Наташу.

"Пока ты хоть терпи меня. Уступай мне по миллиметру, я не гордый, подожду. Но уж когда ты станешь моей!.. Тогда берегись! Отольются все мои слезы. Ты заплатишь за все мои унижения..."

Увлеченный планами мести, Ленчик не заметил, как они подъехали к Сокольникам.

- Что, уже? - спросил он шофера.

- Да, приехали.

- Жди меня на этом месте.

Выпив стакан шампанского в открытом павильоне, Ленчик направился к окраинным аллеям, где, по его предположению, должно быть меньше народу. Но и на окраине почти под каждым кустом сидели отдыхающие: мужчины, женщины, дети... Здесь же на траве, лежали сумки с продуктами, стояли бутылки с пивом и водами. Ленчик пересёк поляну и очутился в кустах орешника.

Трава была свежая, непримятая. Он снял пиджак, расстелил его и лёг. Лежал он долго, недвижимо, перебирая в памяти всё, что было связано за последнее время с Наташей. Анализировал почти каждый её взгляд, жест, движение: как она к нему подошла, о чём стала говорить, как говорила, как они расстались... Но что бы ни вспомнил он, ото всего веяло холодом, а временами ему казалось, что он до тошноты надоел ей. В такие минуты Ленчик сжимал кулаки и мысленно клялся, что найдет в себе силы порвать эту цепь унижений, что он даже оставит её, но оставит так, что его оскорблённое самолюбие отплатит сразу одним ударом за все унижения! Пусть ему стоило немалых трудов добиться назначения в Верхнеуральск, куда едет работать Наташа... Пусть!.. Но если на то пошло, он тоже может показать характер: возьмет и в последний момент откажется от поездки в Верхнеуральск.

Однако планы мести разрушались так же быстро, как они и созревали, стоило только всплыть какому-нибудь незначительному, ложно истолкованному им факту. Вдруг вспомнилось, как однажды при встрече Наташа густо покраснела и первое время ничего не могла сказать. А потом она долго шла с опущенными глазами. "Опущенные глаза... Покраснела... - блаженно шептал Ленчик. - А что если всё-таки любит? Что, если в ней проснется большая, настоящая любовь ко мне? Но её нужно завоевать! И завоевать не где-нибудь, а на Урале! Могучие горы, мои стихи; не будет под боком этого мильтона... О Урал, помоги мне сломить неприступную эту гордыню!.." - Последнюю фразу Ленчик поспешно записал в блокнот. С неё он начнет новые стихи. Он непременно напишет целый уральский цикл. И посвятит их Наташе.

Неизвестно, сколько бы еще пролежал он, распаляя свое воображение, если бы не шаги и шорох в кустах. Ленчик поднял голову и удивился: рядом с ним стояла молодая цыганка. Толстые чёрные косы, увешанные серебряными полтинниками, змеями сползали по её высокой груди и концами касались бёдер. Стройная фигура цыганки была затянута в яркие цветные ткани, из-под которых чуть выступала маленькая босая нога.

- Я не цыганка, я сербиянка,- начала она с резким цыганским акцентом. - Всю правду скажу, скажу, что было и что тебя ожидает впереди. А ну, красавец, встань, позолоти ручку.1

Голос цыганки звучал как что-то вещее, значительное. В другое время Виктор посмеялся бы над этим предложением - он не был суеверен, но сейчас её слова подействовали магически. Он растерянно встал и, шаря по карманам, вынул десятирублёвую бумажку.

- Хватит?

Цыганка ловко взяла деньги и положила к себе на ладонь.

- Не скупись, красавец, всю правду скажу. Не жалей, золоти.

Виктор достал ещё пятерку.

- Счастливый человек ты будешь. Красивая судьба ожидает тебя, но сейчас твое сердце неспокойно. Неспокойно твое сердце, красавец, по глазам твоим вижу.

Цыганка спрятала деньги за пазуху, и в её руках заходила колода старых потёртых карт.

- Не обманут меня карты, всю правду говорят. Болит твое сердце по червонной даме.

"Наташа!- мелькнуло в голове Ленчика. - Червонная дама! Ведь она шатенка..."

- Говорите, говорите, я вас с удовольствием слушаю.

- Не я говорю, карты говорят... А вот и враг твой, крестовый король из казенного дома. Стоит крестовый король на твоём пути и хлопочет зло причинить тебе. Удар ты получишь от него. Но все его хлопоты останутся пустыми. Выручит тебя нечаянное свиданье с червонной дамой. Серьёзный разговор у тебя будет с ней в твоём собственном доме. Сердце её болит о тебе, -в голове у неё ты, но очень гордая эта червонная дама. Скоро получишь казённые бумаги и нежданное письмо. Предстоит тебе дальняя дорога. Большие перемены тебя в жизни ожидают, красавец, большие дела тебя ждут впереди. Часто страдать будешь из-за своей гордости и благородного характера. Доверчив ты и душу раскрываешь первому встречному. Много неприятностей тебе придется испытать из-за своей доверчивости. Много хлопот принесет тебе червонная дама. Но всё дело кончится тем, что сбудется твой интерес и покорится тебе червонная дама. Не скупись, серебряный, золоти ручку -талисман подарю.2

Достав из-за пазухи шелковую зеленую тряпочку, завязанную в узелок, цыганка продолжала наступать.

- Большая сила в талисмане этом. Береги его, и все мысли твои сбудутся. А ну, золоти, золоти ручку, не скупись, дело делаю.

Быстрым и властным движением цыганка распахнула полу пиджака Ленчика и всунула во внутренний карман зеленую тряпочку.

- Домой придёшь, положи талисман под подушку. Под Новый год на груди носи его, и все желания твои исполнятся.

- Сколько он стоит? - смущенно спросил Ленчик.

- Сколько не жалко, красавец. Помнить меня будешь,- всю жизнь благодарить будешь.

Последняя десятирублёвая бумажка, которую Ленчик нашел в своих карманах, мелькнула в воздухе и скрылась за пазухой гадалки.

- Талисман береги, сильный талисман, - сказала она на прощанье и, сделав какое-то загадочное движение колодой карт перед носом Ленчика, быстро повернулась и скрылась за кустами.

Ленчик стоял ошеломлённый. Перед его глазами маячило красивое лицо цыганки, а в ушах звучали слова: "Покорится тебе червонная дама".

Неожиданно на ум пришла мысль, до которой в другое время он вряд ли смог додуматься.

- Попробую! - Ленчик побежал вслед за цыганкой.

Он издали видел, как гадалка подошла к группе девушек, но те подняли её на смех, и она быстро отошла прочь.

Ленчик догнал цыганку.

- Послушайте, вы можете хорошо заработать. Но только при одном условии: если вы это сделаете очень осторожно и умело. У меня к вам есть поручение... Но это - тайна.

- Задаток,- властно сказала цыганка, как будто заранее зная, о чем будут её просить

Ленчик отцепил от часов серебряный браслет и протянул его гадалке.

- Вот вам. А остальное,- и он подбросил на ладони часы,- завтра, после того, как погадаете одной червонной даме.

Глаза ворожейки загорелись зеленоватым блеском.

- Всё поняла, всё знаю, говори, чего хочешь? Всё сделаю. Гаданьем приворожу, талисманом присушу. А ну, говори скорей, чего молчишь?

- Понимаете, у меня есть девушка, червонная дама,- не глядя в глаза цыганке, стыдливо проговорил Ленчик.- Я её очень люблю, а она любит другого.

- А что я тебе говорила про червонную даму? Болит твое сердце по ней, не обманут меня карты, я не цыганка, я сербиянка,- уже десятый раз твердила она эту фразу, как будто ею хотела доказать своё особое чародейство и могущество.

- Послушайте меня. Я вам расскажу сначала всё подробно о ней, а потом... то, что вы должны ей сказать.3

- Адрес, адрес давай! - перебила его цыганка.

- Адрес потом, а сейчас выслушайте меня. Отойдёмте а сторонку, чтоб никто не слышал.

Кусты орешника были не так уж густы, чтобы, проходя мимо, не заметить странную пару: модно и изысканно одетого юношу и босую, во всём цветном, цыганку. Разговаривали они тихо, как заговорщики.


*****

Елена Прохоровна вышла на балкон. Любуясь толстым загорелым карапузом, который возился в песке, она вдруг заметила, как, скользя взглядом по окнам второго этажа, двориком медленно шла молодая цыганка.

- Смотри, смотри, Наташенька, какая красавица! Какое удивительное лицо! А костюм, костюм!

Наташа вышла на балкон в то время, когда цыганка поравнялась с окнами их квартиры. Глаза цыганки вспыхнули тем особенным зеленоватым блеском, который в них уже светился, когда Ленчик пообещал ей часы, Напротив окон Луговых цыганка остановилась.

- Зря мать не слушаешь, красавица,- таинственно заговорила она.- Мать всем сердцем добра желает. Сердце матери, как колода карт сербиянки - никогда не обманет.

Наташа смутилась и повернулась к матери.

- О чем это она?

- Чего отворачиваешься? Смотри мне в глаза, всю правду скажу. Я не цыганка, я сербиянка. Сохнет твоё сердце по червонному королю, да мать стоит на твоем пути.

Не обращая внимания на подошедшую дворничиху, цыганка продолжала:

- Секрет твоей жизни в глазах твоих спрятан. Не все его видят, красавица, сама ты не знаешь себя. А год этот в жизни твоей будет больным годом, тяжёлым годом. Ведёт тебя сердце в глубокий омут. Разум не видит этого омута, а мать ты не слушаешь. Благородный король у ног твоих, спасти тебя хочет, но гонишь ты его! Из богатой семьи этот благородный король, и тебя он любит, но сердце твоё не лежит к нему...

Заинтригованная гаданьем, Елена Прохоровна стояла растерянная. Потом, словно опомнившись, замахала руками:

- Подождите, постойте, я спущусь к вам и проведу вас в квартиру.

Прямо в халате и в комнатных туфлях она сошла во двор и через несколько минут вернулась с цыганкой.

Вначале Наташа хотела уйти, но что-то её удержало. "Послушаю из любопытства",- мысленно оправдывалась она и стала вдумываться в то, что сказала гадалка.

Елена Прохоровна была так возбуждена, что не знала, куда посадить столь необычного гостя.

- Пожалуйста, садитесь.

- Когда гадают, сидеть нельзя. А ну, дай свою руку, сиротка. Чего боишься?

- Откуда вы знаете, что я сирота? - спросила Наташа, но её вопрос остался без ответа.

В течение нескольких минут цыганка внимательно рассматривала линии Наташиной ладони. Мать и дочь не спускали с ворожейки удивленных глаз.

- Ну, говорите же, - не выдержала Елена Прохоровна.

- Два короля любят тебя, - начала, наконец, цыганка. - Казенный человек и благородный король. Всем сердцем ты стремишься к казённому человеку. Правильно говорю?

- Правильно, - смущенно пролепетала Наташа и покраснела.

- Краснеть не надо, ручку позолоти, не идёт дальше гаданье.

Елена Прохоровна достала из сумки двадцатипятирублёвую бумажку.

- Вот вам, пожалуйста.

- Беду предчувствует сердце материнское и верно предчувствует. Только мать может спасти тебя от погибели. Хоть двадцать два года тебе и учёная ты, а погубишь ты свою жизнь, если мать не послушаешь; злые люди окружают казённого человека, смерть за плечами его ходит. А замуж выйдешь за него, будешь жить в большой бедности, на тридцатом году овдовеешь, сама в постель сляжешь. Несчастье тебе принесёт этот казенный человек. Другое дело - благородный король. Под счастливой звездой он родился, большая слава его ждет впереди. Но не лежит твое сердце к нему. Гонишь ты его от себя и мучаешь. Счастье своё сама от себя отталкиваешь. Пожалеешь, да поздно будет. Попомнишь меня, сербиянку...

Елена Прохоровна расслабленно села в кресло. Ее бледное лицо вытянулось.

- Продолжайте, продолжайте, ради бога, - просила она.

Разбросав на столе карты, цыганка продолжала:

- Ждет тебя дальняя дорога в чужую сторону. Но не дома родного боишься покинуть ты, а казённого человека. Вот он червонный король - и в сердце твоём, и все мысли твои перепутал. Любишь ты его, очень любишь, но не надолго, скоро разлюбишь. Гордый он, и характер у него тяжёлый, работа у него опасная и бедность сокрушает. А вот благородный король в ногах твоих, хлопочет о тебе и ночью и днем. Будете с ним скоро в дальней дороге. Сильно тебя любит, но и ты его полюбишь. Замуж за него выйдешь, будет у вас трое детей. Проживёте вы с ним большой век, до восьмидесяти лет. Много внуков будет у вас, и вечное счастье будет жить в вашем доме, люди завидовать вам будут...

Глаза цыганки остановились на золотом перстне с рубином, который рядом с обручальным кольцом слабо сидел на пальце Елены Прохоровны.

- А ну, сними перстень, на золоте гадать буду.

Повелительный тон ворожейки еще сильнее подействовал на Елену Прохоровну, которая теперь воспринимала её слова как голос самой судьбы. Она была суеверной женщиной. Проворно сняв перстень и кольцо, она подала их цыганке.

- Может быть, ещё нужны золотые вещи? У меня есть кое-что другое. Только вы погадайте и мне, скажите, что и меня ожидает впереди?

- Чем больше золота, тем больше скажу.

Елена Прохоровна высыпала на стол содержимое шкатулки, которую она достала из шкафа. Глаза цыганки снова вспыхнули зеленоватым фосфорическим блеском, лицо стало сосредоточенней.4 В азарте гаданья она уже не просила, а приказывала:

- А ну, красавицы, быстро мне стакан воды, щепотку соли, полотенце и простыню!

Пока Елена Прохоровна суетливо прислуживала, цыганка встала спиной к окну и, гордо закинув голову, неподвижно замерла с закрытыми глазами.

Наташа стояла у дивана и не спускала с неё глаз.

Через минуту всё было готово.

Цыганка плавно подошла к столу.

- А теперь заверните золото в полотенце, хорошенько размешайте соль в стакане, выпейте по глотку и на минуту выйдите из комнаты. Подсматривать нельзя. Опасно.

Вернувшись к окну, гадалка снова закрыла глаза и оставалась неподвижной до тех пор, пока Елена Прохоровна не выполнила её указаний. Наташа пить воду не стала,

Из комнаты мать и дочь вышли на цыпочках, боясь нарушить торжественное молчание гадалки. В волнении они не замечали друг у друга растерянных и испуганных лиц, которые со стороны казались смешными и глупыми.

- Я же тебе говорила! Мое сердце меня не обманывало. А ты... Ты никогда не слушала мать!

- Мамочка, разве я знала раньше, что так будет?- оправдывалась Наташа, бледная и растерянная. Слова гадалки произвели на нее сильное впечатление.

В то время, когда мать и дочь с замиранием сердца в коридоре ждали гаданья на золоте, в комнате происходили события, которые Елене Прохоровне не могли даже прийти в голову.

Как летучая мышь, с развернутой простынёй пронеслась цыганка на балкон, привязала её за металлические поручни и снова вернулась в комнату.

- Можно? - донесся из-за двери голос Елены Прохоровны.

- Подождите. Я позову, - громко ответила цыганка и засунула за кофточку полотенце, в котором были завернуты драгоценности.

До земли с балкона было не более двух метров, но спускаться было нельзя. Внизу, прямо перед окнами, проходил какой-то мужчина. Заметив красивую цыганку, он замедлил шаг и глупо улыбался.

Злым и ненавидящим взглядом провожала прохожего гадалка до тех пор, пока он не скрылся за углом.

Сгорая от нетерпения, Наташа тихонько подошла к двери и наклонилась к замочной скважине.

- Ну что? - шепотом спросила Елена Прохоровна. - Скоро?

Наташа ничего не ответила и, слегка приоткрыв дверь, стала подсматривать в щёлку.

- Мама, почему-то дверь на балкон открыта, а её в комнате нет.

Эти слова кольнули Елену Прохоровну. Дрожащим голосом она спросила:

- Можно?

Ответа не последовало.

Елена Прохоровна и Наташа, не дыша, на цыпочках вошли в комнату и застыли в ужасе: цыганки не было. Простыня, привязанная к поручням балкона, висела, не шелохнувшись. На столе одиноко стоял стакан с солёной водой.

Еще не поняв, что случилось, Елена Прохоровна дважды обежала вокруг стола, заглянула в комнату Наташи и выскочила на балкон. Схватив свисающую простыню, она зачем-то принялась ощупывать её дрожащими руками. Потом, с почти обезумевшими глазами, тяжелой походкой вошла в комнату и рухнула в кресло.

- Доченька, нас обворовали. Беги скорей... В милицию…

Наташа выбежала на балкон. Сквозь листья молодых лип она заметила, как в конце двора мелькнул пёстрый наряд цыганки.

Ни минуты не раздумывая, Наташа по-мальчишески переметнула через поручни балкона и спустилась по простыне во двор. Ей хотелось кричать, просить помощи, но, кроме старушек да молоденьких нянь, которые возились с детьми, во дворике никого не было. В такие жаркие дни дворик бывает обычно пуст.

Улица, где скрылась цыганка, пестрела разноцветными одеждами прохожих. Наташа подбежала к троллейбусной остановке.

- Товарищ сержант. Товарищи, - обратилась она сразу к милиционеру и к очереди. - Вы не видели цыганку? Она обокрала квартиру. Молодая, в длинном цветном платье... босая...

Очередь загалдела на многие голоса:

- Да только что, вот-вот...

- Всего минуту назад...

- Я даже подумал, что это не спроста…

- Её еще можно догнать!..

Говорили сразу все. Многие видели, как минуту назад босая цыганка в длинном цветном платье без очереди, со скандалом ворвалась в троллейбус.

Каждый сочувствовал, возмущался, советовал. Невозмутимым оставался один сержант милиции.

- Чего же вы стоите? Не для украшения вас сюда поставили! - бросил ему кто-то.

Не обращая внимания на этот грубый выкрик, милиционер остановил проходившее мимо такси, посадил в него Наташу и сам сел рядом с шофером.

- Гони прямо!

Шофер выключил счётчик и почти с места взял большую скорость.

- Ваш адрес, девушка? - не оборачиваясь, громко спросил милиционер.

- Софитный переулок, девять, квартира двадцать один.

- Фамилия?

- Лугова Елена Прохоровна.

- Это я на случай, если разминемся. Она едет вон в том троллейбусе, что у телеграфа. Мы его скоро догоним. Смотрите внимательней! - не оборачиваясь, громко, чтобы слышала Наташа, кричал милиционер.

Как назло, красный светофор перекрыл путь такси в ту минуту, когда троллейбус уже миновал площадь и остановился рядом с метро.

- Вон она! Вон она вышла... Видите? Пошла к метро. Пёстрый наряд цыганки в толпе прохожих бросался в глаза даже издали.

- Давай прямо к метро, - приказал милиционер шоферу, когда светофор вспыхнул зеленым.

У входа в метро была толчея. Как ни старалась Наташа поспевать за сержантом, расстояние между ними увеличивалось и увеличивалось. Всё реже мелькал малиновый околыш милицейской фуражки из-за голов прохожих.

В метро Наташа от сержанта отстала. Она не захватила с собой ни копейки денег, и без билета к поездам её не пустили.

С валерьянкой в руках Елена Прохоровна сидела в дежурной комнате отделения милиции.

- Последние драгоценности! Всё, что осталось от мужа, всё, что берегла для дочери. О боже, о боже!.. - сокрушалась она.

- Не волнуйтесь, гражданка, будем искать, - успокаивал её дежурный лейтенант.

- Искать? В многомиллионной Москве?

- В двухсотмиллионном Советском Союзе.

- Я вас понимаю, лейтенант. То же самое говорят врачи безнадёжно больным.

Елена Прохоровна уже собралась уходить, как дверь в дежурную открылась, и на пороге выросла цыганка. Её сопровождал тот самый сержант, от которого Наташа отстала в метро.

- Ах!.. - всплеснула руками Елена Прохоровна и потянулась навстречу вошедшей.

Сержант доложил дежурному офицеру:

- Товарищ лейтенант, задержана гражданка. В доме девять по Софитному переулку квартирная кража.

Полотенце с драгоценностями цыганка доставала из-за пазухи так, как будто вынимала собственное сердце. Но руки её не дрожали той мелкой дрожью какая обычно бывает у воришек, пойманных с поличным.

Прежде, чем расстаться с драгоценностями, цыганка прижала узелок к груди и только потом бросила его на стол. Так расстаются только с очень дорогими вещами.

Когда дежурный офицер разворачивал полотенце, в комнате стояла тишина. Елена Прохоровна, затаив дыхание, хотела привстать, но не могла: не было сил.

Вначале блеснули два бриллианта в золотой резной оправе. Потом выкатились два массивных кольца, серьги и два перстня. Один перстенёк, маленький, изображал свернувшуюся змею, другой, побольше - лошадиную подковку.

Елена Прохоровна потянулась ("Целы, милые!") к фамильным ценностям, но лейтенант жестом дал ей понять, что ещё рано.

- Не беспокойтесь, гражданка, ваши вещи не пропадут. Получите их после предварительного допроса и описи.- Сосчитав драгоценности, лейтенант спросил:- Всё цело?

- Да, да, всё...

Лейтенант завернул золото в полотенце и кивнул головой цыганке:

- Гражданка, пройдемте.

Следом за ними увязалась было и Елена Прохоровна, но лейтенант остановил ее:

- Прошу вас, подождите здесь. Вас позовут.

В кабинете майора, начальника уголовного розыска, лейтенант высыпал драгоценности на стол.

Посмотрев на цыганку, майор заметил, что блеск её глаз в эту минуту - она не сводила взгляда с того, что у неё отобрали - мог посоперничать с блеском двух бриллиантов, которые горели, как два маленьких солнца.

Цыганку допрашивал сам майор.

Дежурный лейтенант сидел на диване и курил. Больше в кабинете никого не было.

Минуты ожидания Елене Прохоровне показались необычайно длинными. Она сидела, вставала, ходила по комнате и вновь садилась. Как ни напрягала она слух, как ни старалась уловить хоть слово оттуда, куда увели цыганку, - всё было бесполезно: там как будто вымерли.

Наконец дверь кабинета распахнулась, Мимо молча прошла цыганка, следом за ней - дежурный лейтенант.

Елена Прохоровна, не постучавшись, вошла к майору. Не вошла, а ворвалась.

- Ни-че-го не понимаю! Сколько же можно мотать мои нервы? Когда, наконец, я получу свои вещи?

Майор молча поднял руку. Этим знаком он вежливо просил сразу и помолчать и присесть.

- Вы гражданка Лугова?

- Да.

- Ваш паспорт.

Елена Прохоровна подала.

- Успокойтесь. Вам придется подождать ещё минут двадцать - тридцать. При допросе задержанной выяснилось, что тут замешаны другие лица. В краже есть соучастники.

Елена Прохоровна испуганно отшатнулась, губы её тряслись.

Майор принялся успокаивать:

- Не волнуйтесь. Соучастника вы скоро увидите. Он будет здесь с минуты на минуту. Ваши вещи все целы, и вы их получите сегодня же. Необходимо только сделать кое-какие формальности. А сейчас, прошу вас, расскажите, как, когда и при каких обстоятельствах была совершена у вас кража?

Елена Прохоровна принялась рассказывать. Майор записывал.

Рассказывала она путано, сбивчиво, и всякий раз, когда можно было, не забывала заверить майора, что по существу она не признает никакие гаданья, но на этот раз решила побаловаться ради любопытства. Наташа в этом деле, по её рассказу, почти совсем не участвовала.

Записав показания, майор медленно и внятно прочитал их Луговой и предложил подписать. Церемониал уголовного процесса всё более и более пугал Елену Прохоровну. А когда она взяла ручку и вывела дрожащими пальцами свою фамилию, почти у самого её уха резко зазвенел телефон. Елена Прохоровна вздрогнула и побледнела.

Майор взял трубку.

- Введите, - распорядился он.

В следующую секунду произошло то, чего Елена Прохоровна никак не могла понять. В сопровождении дежурного лейтенанта в кабинет вошли цыганка и Ленчик.

- Как? И вы?- Елена Прохоровна порывисто встала.

Ленчик молчал. Он стоял бледный и смотрел под ноги.

- И это сын профессора!..

На щеках Елены Прохоровны выступили красные пятна.

Если всю дорогу из Сокольников до милиции Ленчика пугала расплата за свою интригу, то теперь, когда среди золотых вещей, лежавших на столе, он увидел маленький перстенек змейкой ("Его носила Наташа!"), он понял, что влип в уголовное дело. Соучастие в квартирной краже! Суд. Тюрьма...

- Вы знаете этого гражданина?- спросил майор у Елены Прохоровны.

Елена Прохоровна возмущалась:

- Да. Это же сын известного профессора Ленчика. Делал предложение моей дочери. Бывал у нас частым гостем...

- Пока достаточно, - перебил ее майор и предложил выйти. Было приказано выйти и цыганке. Она удалилась в сопровождении лейтенанта. В кабинете остались майор и Ленчик.

Боязнь потерять Наташу, когда она была уже совсем близко, стыд перед Еленой Прохоровной и теми, кто об этом узнает, все это беспокоило Ленчика дорогой, когда он еще ничего не знал. А теперь на него напал страх перед уголовной ответственностью. Любовь, стыд - все это отошло далеко, теперь нужно выкручиваться...

Прежде, чем начать допрос Ленчика, майор вызвал Елену Прохоровну, возвратил ей драгоценности и разрешил идти домой.

После прохлады каменного помещения на улице показалось особенно душно. Не помог и стакан газированной воды. Духота угнетала Елену Прохоровну. Все её красивые планы блестящей партии для дочери рухнули.

И может быть, первый раз за последние годы она дошла до дома, ни разу не взглянув на своё отражение в зеркальных витринах магазинов, в стеклянных окнах домов... Ей было не до этого. Она была потрясена случившимся. Посеревшие щеки дрябло, старчески провисали, уголки губ опустились, взгляд безразличный, отсутствующий.

Забыв о приличии, Елена Прохоровна вслух, не замечая прохожих, рассуждала сама с собой:

- Мерзавец!.. И ты ещё хотел быть моим зятем! Ноги твоей больше не будет в моем доме! Уж если на то пошло - выдам дочь лучше за кого угодно, только не за тебя, негодяй! Ведь это только подумать: путается со всякими воровками, посылает их в мой дом. А если бы её не задержали? О боже!.. Что б тогда?!

Когда Елена Прохоровна открыла дверь квартиры, навстречу ей бросилась Наташа. Она вернулась домой в отсутствие матери и целый час металась у окон в ожидании.

- Ну, что, мама?

Елена Прохоровна положила маленький свёрток на стол и тяжело села в кресло.

Наташа нетерпеливо развернула свёрток. Из него брызнули своим ярким блеском драгоценности.


*****

Зал судебного заседания был переполнен. И несмотря на то, что окна были открыты настежь, в нём стояла парная духота. Процесс по делу о краже драгоценностей проходил оживленно. Рассказ подсудимой о том, как она встретила в парке незнакомого чернявого молодого человека, как ему гадала и как потом он послал её погадать своей девушке, то и дело прерывался смехом публики.

Рассказывая, цыганка оживленно жестикулировала. Несколько раз она даже пыталась выйти из-за деревянной загородки, специально отведенной для подсудимых, но всякий раз наталкивалась на часового и, обжигая его ненавидящим взглядом, возвращалась на прежнее место. Это ограниченное для её бродячей степной натуры пространство угнетало цыганку. В своих разноцветных одеждах она походила на яркую привязанную за ногу птицу, которая бьёт крыльями, а взлететь не может.5

Судьёй был худощавый мужчина средних лет с энергичным волевым лицом, какие обычно рисуют на плакатах и выбивали на серебряных полтинниках, где изображен рабочий с поднятым над наковальней молотом. Уже более десяти лет он занимал председательское кресло в суде, перевидел всяких типов: опасных и неопасных. Встречал и таких, которые, прикидывались дурачками, рассчитывая, что суд подойдет к ним помягче, проходили через его руки, и чудаки, на которых нельзя было смотреть без улыбки... Но с таким анекдотическим случаем судья столкнулся впервые. Красный и потный от напряжения, он кусал губы, чтобы не рассмеяться. Слева от него сидела молоденькая девушка со смешинками в глазах. Всего второй раз она участвовала в суде народным заседателем. Не в силах сдержаться, девушка то и дело отворачивалась в сторону. Закрывая лицо руками, в которых был зажат носовой платок, и, делая вид, что вытирает пот с лица, она беззвучно давилась смехом. Справа от судьи сидел второй заседатель старичок лет шестидесяти пяти, чистенький, с тремя медалями на груди, гладко выбритый и аккуратно, на пробор, причесанный. Бессменно пятый год он избирался народным заседателем участка. К своим судебным обязанностям старичок относился не только добросовестно, но даже с каким-то фанатизмом священнодействия. Ни улыбки, ни скучного зевка, ни рассеянного взгляда нельзя было заметить на его худощавом и благородном лице. Обычно, когда он слушал показания подсудимого и свидетелей, речи обвинителя и защитника, то весь становился воплощением мудрого внимания. До сегодняшнего дня судья мог бы поручиться, что все комики мира бессильны рассмешить Вячеслава Корнеевича, когда идет судебное заседание. Но на этот раз в седых усах народного заседателя тоже появилась улыбка.

Вместо того чтобы признать свою вину и просить у суда смягчения приговора, гадалка - ее звали Нанной - обвиняла! Она так принялась отчитывать Ленчика, что судья вынужден был оборвать её и просил отвечать по существу.

Раздраженно махнув рукой на судейский стол, стоявший на возвышении, гадалка гневно говорила:

- Зачем мешать, гражданин судья? Я тебе не мешаю, когда ты говоришь, не мешай и ты мне. Виноват во всем этот Лёнечка. Если б не послал он меня к своей девушке, откуда бы достала я золото? Из-за него я уже две недели в тюрьме страдаю и никакого прибытку не вижу. Вы, гражданин судья, учтите, сколько бы я за это время честным гаданьем денег заработала?

Судья старался выяснить, что это: искреннее непонимание своей вины или тонкая игра в тёмного человека? И он решил терпеливо ждать.

На лицах посетителей улыбки появлялись все реже, запал гадалки проходил. Вскоре она совсем выдохлась и замолкла. Только черные глаза её с зеленоватым пламенем в глубине зрачков ещё продолжали метать гнев.

Дальше суд пошел обычным порядком, спокойно. Судья вызвал Ленчика и предложил ему рассказать историю с гадалкой.

Рассказывал Ленчик медленно, трогательно. Глядя на его кроткое, убитое горем лицо, не одна женщина в зале горько и сочувственно вздохнула: "Вот она любовь-то до чего доводит".

У многих присутствующих Ленчик вызвал сочувствие. Они решили, что, влюблённый несколько лет в Лугову, он никак не мог подумать, что эта легкая, милая шутка обойдётся так плачевно. Ленчик ничего не скрывал, но та правда, которую он говорил суду, была рассчитана на сочувствие к себе.

После допроса Ленчика были вызваны по очереди Елена Прохоровна и Наташа. Они повторили то, что суду было уже известно. Наташа, вся полыхавшая от стыда, после того как её предупредили, что за ложные показания она будет отвечать по статье 95-й Уголовного кодекса, стала совсем пунцовой. Что-то позорное и омерзительно-гадкое чувствовала она в своём положении.

Когда пытка допроса кончилась, Наташа села на свободное место в первом ряду и не подняла головы до конца заседания.

Государственный обвинитель говорил недолго и "по существу". Именем советского закона он обвинял гадалку в квартирной краже, а Ленчика в подстрекательстве к "морально-наказуемому поступку, который вылился в преступление".

За обвинителем выступил защитник гадалки. Лысый, маленький и юркий, к защите он приступил с чувством, какое должен был испытывать Сизиф, когда в сотый раз начинал поднимать на островерхую гору камень, откуда этот камень наверняка скатится. Юридически он почти не находил оснований просить у суда даже смягчения для своей подзащитной, но когда коснулся личности гадалки, то начал метать молнии красноречия. Он даже помолодел, стал выше ростом и значительнее с виду. Ссылаясь на темноту и неграмотность подзащитной, на её национальную страсть к блестящим безделушкам, адвокат так разжалобил цыганку, что та вскочила со скамьи и затараторила:

- Правильно говоришь, дорогой, хорошо говоришь. Давай дальше так, давай. Душа горит, руки и ноги дрожат, когда вижу золотые кольца и сережки. Клянусь колодой карт сербиянки, гражданин судья, что правду говорит защитник.

По залу пробежал лёгкий смешок.6 А гадалка не умолкала. Теперь она уже повторялась, браня Ленчика.

Судья остановил подсудимую и кивком головы попросил адвоката продолжать.

Смех публики и выходка подзащитной несколько остудили запал адвоката. Потирая ладонью лысину и уставившись в потолок, он говорил уже медленнее, вяло и кончил обычным обращением: просил судей снисходительнее подойти к его подзащитной, над которой еще тяготеют дурные национальные предрассудки, против которых одна она бороться бессильна. Конец речи был туманный и неопределенный...

Зато Ядов, адвокат Ленчика, показал на этом процессе свой блестящий талант юриста и оратора. Несмотря на молодость - Ядову было тридцать три года - имя его в юридическом мире Москвы гремело. После одного очень сложного и затянувшегося процесса по делу об убийстве из-за ревности, на котором он провел успешную защиту, Ядов стал адвокатом "нарасхват". С тех пор прошло: уже шесть лет. За эти годы он не раз защитой "с помпой" освежал свою популярность и славу. За мелкие дела, как правило, он почти не брался, поэтому многим, знающим его привычки, было невдомёк, почему он взял дело о квартирной краже, которое по плечу даже студенту-стажеру. Суд над гадалкой и Ленчиком Ядова волновал: он знал, что на эту защиту придут студенты-юристы Московского университета, где он вёл семинары по уголовному процессу. Избалованный славой и сплетнями-небылицами, в которых он фигурировал юридическим львом среди адвокатов Московской коллегии защитников, Ядов решил показать на процессе всё, что можно выжать из тех "смягчающих вину обстоятельств", на которые он думал опереться. Тем более, здесь была замешана любовь. А о любви он говорить умел красиво.

Особенностью защиты Ядова было то, что он несколько раз в течение речи умел очень тонко, вовремя и красиво перейти от юридического обоснования невинности к психологической оценке личности подзащитного. Средний адвокат делает проще - всю речь он делит условно на две части: в начале детально анализирует состав преступления, делает юридические выводы, а потом уже переходит к характеристике личности подсудимого, перечисляет его заслуги в прошлом, указывает на его достоинства, положительные душевные качества... У юристов это называется "бить на слезу", хотя сам адвокат в такие минуты твердо убежден, что "Москва слезам не верит".

Во время защиты Ядов играл. Играл, как опытный жонглер. Из одной руки у него вылетал шар, предназначенный подавлять разум, из другой - шар, который должен размягчать душу. Эти шары, слегка касаясь рук опытного, уверенного в себе артиста, одновременно летали в воздухе и гипнотизировали зал. Зал, но не судей. В этом-то и был весь секрет громкого имени Ядова. Судьи понимали всю красоту и гибкость его защиты, ценили его ораторское искусство, любовались им, но в совещательной комнате, где приговор выносился от имени Российской республики, ничто не могло затуманить ясности их рассудка.

Играл Ядов и сейчас, защищая Ленчика. Там, где юридическая норма бесстрастно-логически обращалась только к рассудку судей, там Ядов двигал вслед закону другую силу - эмоциональный заряд.

В зале стояла тишина. Студентки, пришедшие посмотреть своего учителя "в деле", не сводили с него восторженных взглядов, и это Ядов чувствовал. В свои тридцать три года он иногда ещё по-молодому волновался рядом с хорошенькой девятнадцатилетней студенткой. До сих пор он был холост, и по поводу этого затянувшегося холостячества ходили разные толки: то грустные, то смешные.

Убедительно обосновав юридическую сторону дела и доказав, что в действиях Ленчика не было не только прямого преступного умысла, но даже маленького намека на косвенный умысел, Ядов продолжал:

- Если влюблён молодой человек, влюблён много лет и просит руки своей любимой... Просит руки и, наконец, получает от неё согласие, то разве он допустит даже в мыслях что-нибудь недоброе, грязное и злое по отношению к своей невесте? Если мы считаемся с логикой жизни, то логику сердца, логику чувств не опрокинешь. Такова жизнь. Что же толкнуло моего юного подзащитного подослать к своей невесте гадалку? Месть? Ревность? Расплата за неверность? Нет, к счастью, не эти чувства двигали им в эту счастливую для него минуту. Да, да - счастливую минуту. Мой подзащитный переживал апогей счастья: Ленчик и Лугова были уже помолвлены и готовились к своему свадебному путешествию на Урал. До свадьбы оставались считанные дни. Но в последнее время невеста стала колебаться. Мой подзащитный с ужасом замечал, что свадьба может не состояться. И тут-то подвернулся случай: гадалка. Простая случайность. Видя, что его чаша весов колеблется, он не устоял. Он бросил на эту чашу маленький золотник своего сердца. Гаданье!.. Милая, невинная шутка, которую потом, когда мой подзащитный стал бы супругом Луговой, они с улыбкой вспоминали, как что-то светлое, неизбитое и юное...

Все чаще и чаще, прибегая к образам и сравнениям, которые переплетались с афористическими высказываниями классиков литературы, Ядов вдруг сделал неожиданную продолжительную паузу и, словно напившись досыта тишиной зала, продолжал оперировать юридическими терминами.

В этом-то и была особенность его тактики: логическое он умело чередовал с психологическим.

Доказав отсутствие вины в действиях Ленчика, Ядов неожиданно оборвал свою речь:

- Там, где нет вины, граждане судьи, там нет наказания.

Сказал и, в последний раз окинув с трибуны зал, сел за адвокатский столик.

Первыми зааплодировали студентки, потом подхватил весь зал,

Было во внешности Ядова что-то артистическюе, но это артистическое не походило на дешевёнькое, избитое кривлянье тех адвокатов (а они еще попадаются), которые всю вторую половину защиты, когда "бьют на слезу", ведут или в тоне трагического завывания, или добрых полчаса мелодраматически и сентиментально причитают и кончают неизменно тем, что взывают к "великодушию советского правосудия".

Высокий и стройный, в чёрном костюме и с чёрным галстуком, Ядов был внешне элегантен. Его правильные черты лица, высокий с крутыми залысинами лоб и, никогда не улыбающиеся глаза (с виду он больше казался строгим, чем добрым) даже у самого придирчивого физиономиста могли бы оставить твёрдое впечатление, что перед ним человек умный и волевой.

...Кончился суд тем, что цыганку приговорили к трем годам лишения свободы, а Ленчику вынесли общественное порицание.7



1. Вряд ли русский автор вообще знал, к какой этногруппе принадлежит его героиня. Но мы можем с уверенностью сказать, что это котлярка из нэции сербияя. Её предки действительно жили какое-то время в Сербии, поэтому фраза: "Я не цыганка, а сербиянка" действительно была очень популярна в котлярских таборах. Происхождение молодой гадалки можно установить и по описанию её облика. Монеты, вплетённые в косы, носили в послевоенной России только замужние котлярки. И вообще мне кажется, будет уместно привести здесь воспоминания русского цыгана Константина Баурова. Это автор книги о цыганских хорах. Он хорошо помнит послевоенный Ленинград. Вот его свидетельство:

"Я помню, в сороковые-пятидесятые годы в Ленинграде появились котлярки. Кажется, потом они осели в Пери. Чаще всего их можно было встретить на Невском и вокруг вокзалов. Они приставали к прохожим, просили деньги, иногда гадали. В основном это были девушки и молодые женщины. Они всегда шли стайкой, ярко одетые. Каждая носила несколько юбок и много украшений. Их серьги и кольца были очень крупные. Мне даже не верилось, что это настоящее золото. Тогда они ходили по городу босиком. Босые гадалки перестали попадаться на улицах только в шестидесятые годы".

Кстати, на нашем сайте есть фотография с котляркой на улице Ленинграда (см. кэлдэрарскую ГАЛЕРЕЮ). Этот снимок сделан в том же самом 1957 году, когда И.Лазутин издал свою повесть. Так что автор был абсолютно прав, неоднократно упоминая босые ноги как характерную черту женского таборного облика.


2. Лазутин очень точно передаёт слог гадалки и психологические приёмы, при помощи которых она входит в доверие к клиенту


3. Молодой человек хочет использовать гадалку для того, чтобы завоевать сердце девушки. В принципе такие ситуации встречаются в реальной жизни. Между прочим, известный певец Владимир Пресняков-старший признаётся в одном интервью: "В юности я был влюблён в одну девушку и не знал, как ей в этом признаться. Тогда я пошёл к цыганке и попросил, чтобы она внушила ей, что её судьба - это я. Гадалка подстерегла девушку и сказала, что имя её суженого начинается на "В", а фамилия на "П", и полностью описала мою внешность. После этого девушка обратила на меня внимание, и у нас завязался роман". ("Комсомольская правда" от 2 мая 1998 года. С.3.)


4. Из рассказа видно, что решение украсть золото пришло к гадалке спонтанно. Она появилась в квартире с другой целью, но не удержалась от соблазна. От себя отметим, что квартирные кражи были характерны в сталинскую и хрущёвскую эпоху не для котлярок, а для ловарек. Тем не менее, единичные случаи краж встречались и в котлярской среде. Почему бы и нет? Воровки есть во всех национальностях.


5. Читая здесь и далее описание суда, обратите внимание на его доброжелательную атмосферу. Это характерно именно для России того времени. В отношении таборных цыган очень часто существовал не обвинительный, а оправдательный уклон. Нередко дела с цыганским криминалом улаживали "полюбовно", не доводя дело до суда. Ну а если события шли законным порядком, то и тут участники процесса постоянно ссылались на "темноту и отсталость" обвиняемых. В этом сказывалась общая симпатия к цыганам, которая существовала в русской духовной традиции ещё с XVIII века. Отметим, что в Восточной, а тем более Западной Европе порядки были прямо противоположными. Там цыганских обвиняемых старались "засудить" - раз уж они попали под арест - и дать им максимальный срок. При горячем одобрении публики.


6. Возможно, писатель сам присутствовал на подобном процессе. Между прочим, пожилые цыганки (отсидевшие при Сталине и Хрущёве) описывали мне свои суды именно в этом ключе. По их словам судьи, адвокаты и конвоиры буквально давились от смеха, когда они пытались оправдаться. И в результате цыганка получала приговор "по минимуму".


7. Как и следовало ожидать, взятая с поличным воровка получила небольшой срок. Между прочим, в лагере цыганки называли славянских женщин "тяжеловесами". Дело в том, что в пятидесятые-шестидесятые годы подавляющее большинство цыганок имело "бытовые статьи" с перспективой скоро выйти на свободу. А их соседки по нарам наоборот часто имели очень большие сроки за убийство, нанесение тяжких телесных повреждений или крупное мошенничество. Такова уж была в те годы ситуация в местах лишения свободы. Сейчас, естественно, многое изменилось в связи с возникновением наркоторговли.

Made on
Tilda