Что касается настоящих родителей Яна, то они принадлежали к числу левых интеллектуалов. В тридцатые годы это было в моде: бравировать симпатиями к коммунистам, высмеивать обывательские взгляды, и предоставлять детям так называемое "право выбора". Отец мальчика был живописцем и дизайнером по стеклу. По рождению фламандец, он вырос на юге Испании. Мать была наполовину немкой, наполовину кубинкой, она увлекалась социальными реформами, была влюблена в Россию, Китай и Индию, куда даже совершила путешествие. С детства Ян освоил немецкий, французский, испанский и фламандский, говоря на всех этих языках плавно, хотя и с небольшим акцентом. Стоит ли удивляться, что потом ему так легко дался цыганский?
Не забудем и ещё про одну немаловажную деталь. Если бы странствия мальчишки были непрерывными, мы вряд ли увидели бы книгу "Цыгане". К счастью, кругозор Яна постоянно повышался благодаря образованию в школе. После первого возвращения домой, на котором настоял мудрый Пулика, жизнь юного бельгийца разделилась на две половины. Зимой он принадлежал миру западной цивилизации, исправно посещая уроки, но, начиная с весны, отыскивал "свой" табор и присоединялся к миру "дикарей Европы". Только благодаря этому режиму он смог в зрелом возрасте написать книгу воспоминаний.
Уже в первые дни кочевья Ян понял, что представления коренных жителей о цыганах базируются на сказках. Один из самых стойких мифов гласит, будто цыгане воруют детей. Каково же было удивление маленького бельгийца, когда его самого стали принимать за жертву похищения. У Яна были голубые глаза, русые волосы и светлая кожа. Когда встречные видели его в окружении смуглых черноволосых детей, то начинали расспрашивать, кто он такой. Люди были уверены, что он и есть тот самый украденный ребёнок из легенды.
Удивились и цыганята - новые приятели Яна. Для них кража чужого мальчишки была чем-то бессмысленным. Ведь у цыган полным-полно своих детей!
Но раз уж чужаки - гадже - верят чему попало, то почему бы не пошутить? Маленькие кочевники начали подыгрывать любопытной публике. Они стали сами плести истории о похищении. Одна из игр выглядела так. Ян притворялся, будто не знает местного языка, а его смуглые приятели начинали играть при нём роль "переводчиков". Немного погодя в розыгрыши включился Пулика. Однажды он потягивал пиво в таверне и вдруг местный ветеринар обвинил его в краже ребёнка.
- Не ваше дело.- хладнокровно заявил усатый цыган. - Держитесь-ка лучше от этого мальчишки подальше.
Фраза привлекла всеобщее внимание. Тут Пулика вошёл в роль и весьма правдоподобно описал, как много лет назад похитил младенца из колыбельки. От такого наглого цинизма люди за столиками оторопели. Никто не преградил "преступнику" дорогу, когда он расплатился за пиво и направился к двери.
После этого случая "работа на публику" становилась всё разнообразнее. Приёмный отец Яна придумывал вариант за вариантом. Менялся возраст, в котором произошло похищение, менялись страны, откуда был увезён бедный малыш. Слухи разрастались…
И вот однажды таборную стоянку окружила полиция. Выяснилось, что слушатели восприняли цыганские шутки слишком буквально и донесли куда следует. Естественно, Яна сразу нашли. Он рассказал о себе всю правду и блюстители порядка были изрядно разочарованы, что перед ними вовсе не сын богатого австро-венгерского дворянина. Между тем поиски продолжались. Полицейские никак не могли найти остальных украденных мальчиков. Ян с недоумением вслушивался в их разговоры. А потом вдруг понял, что все эти несчастные дети - он сам - просто из разных версий легенды.
"Освободители" не стали слушать уверения Яна, что он ездил с цыганами по собственной воле. Мальчика повели в город. Цыганка Кежа подошла попрощаться и тайком сунула ему за пазуху скомканные деньги.
Что было дальше? Ян описывает своё бессилие на первом допросе. Чиновник был глух к любым словам и уверен, что цыгане - это преступная шайка. Столкнувшись с инспектором, бельгийский мальчик с предельной ясностью осознал, что значит - быть в руках предубеждённых людей. Через несколько дней местные власти снеслись с родителями Яна и переслали его на родину. Отец с матерью отнеслись к этой ситуации спокойно; даже приняли меры, чтобы такое не повторилось в будущем. Отец раздобыл бумагу в полиции, где говорилось, что в случае недоразумений следует уведомить некоего инспектора. Теперь у любых проверяющих создавалось ложное впечатление, что бельгийский мальчишка - внедрённый в табор полицейский информатор. Цыган же не интересовало, что думают полицейские. Они искренне поздравили вернувшегося назад Яна с тем, как он ловко перехитрил власти.
Николай Бессонов
Статья опубликована в цыганской газете "Романi яг" № 6 (133), 2006 г.