Переход границы.



Русские или украинцы часто даже не задумываются, как мала, в сущности, Европа. Кочевникам было тесно в лоскутных странах, некоторые из которых тянули по площади разве что на среднюю область. Мало кто держит в голове, что этнических венгров насчитывается примерно столько же, сколько коренных москвичей.

В своих воспоминаниях Ян Йорс рассказывает о вечных конфликтах ловарей с пограничниками. Динамичные ловарьские таборы не могли смириться со строгостями, которые в XX веке сильно ужесточились. До начала Первой мировой войны европейское законодательство благоволило разного рода путешественникам. Формальности были минимальны. Увы, после страшных сражений, которые унесли миллионы жизней, в Европе произошёл всплеск национализма. Не пускать чужих без особой необходимости - стало нормой и в теории, и на практике.

"Цыгане всегда были в движении.- пишет Йорс.- Часто у них не было другого выбора, кроме как пересечь границы явной хитростью, бросая скандальный вызов чуждому законодательству."

Когда это было возможно, цыгане платили контрабандистам за их профессиональные услуги. Когда нет - с осторожностью, но умело давали взятки. По-цыгански это звучало "подмазать человека"; кроме этого ловари с усмешкой говорили: "Золото не ржавеет".

При нелегальных переходах границ цыганам сильно помогала отлаженная система взаимопомощи. Местный табор курсировал поблизости от намеченного пункта. Табор нарушителей присоединялся к нему и спокойно следовал по той же колее. У "встречающих" порой были наготове незаполненные бланки, позволяющие быстро перейти на легальное положение. Разумеется, эти услуги были взаимными. Если переход границы осуществлялся в обратную сторону, гостеприимные цыгане могли рассчитывать на ответную любезность.

Один из таких нелегальных рывков через нейтральную полосу описан Йорсом с волнением нарушителя. Он вспоминает, что тайные переходы совершались по ночам. Прежде всего, требовалось обезопасить себя, устранив громкие звуки. Чтобы избавиться от стука лошадиных подков, под копыта подложили солому, и примотали длинными полосами из цветных тряпок. Таким образом, получились своеобразные подушки.

Шёл нескончаемый дождь. В течение нескольких дней цыганские фургоны скапливались вблизи границы. Они подтягивались в основном в сумерках и останавливались в местах, скрытых от чужаков. Контакты с окружающим миром сводились к минимуму. Женщины не отлучались для гадания. Дети не попрошайничали в приграничных деревнях.

Прорыв совершался во тьме, по тропам, где мог пройти лишь цыганский фургон с его высокими колёсами. Караван тащился под проливным дождём. Время от времени он чуть ли не полз, и цыгане, погружаясь по лодыжку в скользкую грязь, подбадривали и пихали лошадей. А на склоне фургоны вдруг рывком катились вперёд, опасно раскачиваясь из стороны в сторону. Молодёжь, не успев перевести дух, кидалась назад, чтобы помочь увязнувшим повозкам. В грязи оставались глубокие следы от колёс и множества ног.

И вот государственный рубеж позади! Громкое цоканье копыт возвестило, что табор вырвался на мощёную дорогу. Там его поджидали другие цыгане, встречающие вновь прибывших радостными поздравлениями. Всё прошло удачно - никто не отстал, и пограничники не стреляли. Теперь можно было двигаться дальше, уже почти не опасаясь властей.

После полудня объединённый табор столкнулся с полицейским заслоном на дороге. Человек, выступающий в роли вожака, добродушно шутил с полицейскими и всё выспрашивал, в чём причина их строгостей. Стражи порядка объяснили, что в страну вторглась "банда иностранных цыган". Услышав эту новость, пожилой цыган с притворным ужасом попросил вооружённой защиты "до тех пор, пока этих ужасных преступников не переловят". Полицейские получили приглашение переночевать в фургоне, и, успокоенные, даже не стали проверять документы.

Впрочем, нарушение законов происходило далеко не всегда. Если были какие-то частные дела в другой стране, а у цыган, имелись нормальные паспорта, испытывать судьбу было вовсе ни к чему. Компактная группа путешественников пользовалась железной дорогой и совершенно легально пересекала границы, соблюдая все положенные формальности.
В новой стране возникали, естественно, трудности с ночлегом. Часто цыганскую семью не пускали в гостиницу даже за деньги. Что ж. В каждом городишке было место, где не отказывали никому. Это был бордель. Ловари снимали комнату, оплачивали тариф, но отказывались от положенных по такому случаю специфических услуг. Спали они на полу, игнорируя простыни, и порой страдали от незнакомых им по кочевому быту клопов. Скажу к случаю, что у русских цыган есть по этому поводу пословица. Когда мужики дразнили пришлый табор, называя его вшивым, цыгане отругивались фразой:
- Вши - и наши и ваши. А клопы только ваши.
Но вернёмся к ловарям в Западной Европе.
В глазах горожан кочевые цыгане были дикарями. Но уже в начале ХХ века они освоили такое благо цивилизации, как связь. Нередко цыгане отправляли своим знакомым письма "до востребования". Оказавшись в том или ином городе, они шли в главное почтовое отделение, чтобы забрать "цыганскую почту". Часто на конвертах к фамилии адресата было размашистым почерком добавлено слово "цыган". Интересно, что цыгане разбирались в разных видах корреспонденции. Порой они пользовались авиапочтой. Иногда отправляли заказное письмо. Рассматривая скопившиеся конверты, Ян заметил по почтовым маркам, что некоторые послания пролежали в отделе "до востребования" несколько месяцев. Приёмный отец мальчика, Пулика забрал все письма, отправленные ему на фамилию Пэтало. Это были весточки от близких родственников. Но были и другие конверты, адресованные Петерлоу, Вадошу, Коломбусу, Корпатсу. Эти письма Пулика тоже забрал - ведь всё это были фамилии, под которыми он был известен разным людям.
Кстати, после посещения почты "дикари Европы" отправились на переговорный пункт и воспользовались международной телефонной связью.
Им нужно было переговорить с Парижем.

Николай Бессонов

Статья опубликована в цыганской газете "Романi яг" № 14 (141), 2006 г.