Николай Бессонов. Вооружённый отпор. Глава 2. Из каких ты цыган, фронтовик?

Глава 2. ИЗ КАКИХ ТЫ ЦЫГАН, ФРОНТОВИК?

В этой главе я расскажу о том, как проявили себя во время войны цыгане разных этнических групп. В СССР насчитывалось более двух десятков цыганских "народностей". У сэрвов, крымов, влахов, ловарей разные наречия и разные взгляды на жизнь. На известие о фашистском нападении они отреагировали по-разному. Естественно, я начну описывать судьбы фронтовиков с русских цыган. Из группы русска рома* вышло немало отважных людей, вставших на защиту своей родины.

* - Предки русских цыган пришли в Россию в начале XVIII века со стороны Польши. Русска рома - православные христиане. Они очень гостеприимны и традиционно открыты для самого широкого круга знакомств. Их исконными профессиями были конная торговля, гадание и музыка. Песни и пляски русских цыган пользуются большой популярностью. Ныне многие русские цыгане имеют хорошее образование. Значительная часть этногруппы занимается бизнесом, работает в сферах сельского хозяйства, культуры и промышленности. Русско-цыганский диалект стал языком межгрупового общения. Русские цыгане - самая большая по численности этногруппа.

*****

Николай Степанович Хлебников (1925 г.р.) - русский цыган родом из г. Похвистнево Куйбышевской области. В начале войны жил с матерью и маленьким братом в Ленинграде. Призван был в 1942 году. Служил в 49-й гвардейской, стрелковой, Херсонской, Краснознамённой, ордена Суворова дивизии. Поначалу, пока в части не знали о его национальности, он воевал как все - но как только командир узнал, что Хлебников цыган, его тут же взяли в разведку. Сказалась репутация народа. Русские считали (и не без оснований), что цыгане легко ориентируются на местности, обладают ценной памятью и смекалкой. Николай оправдал ожидания. Неоднократно брал языков. Заслужил несколько боевых наград. Но они достались ему дорогой ценой. Хлебников был контужен, ранен в руку, в голову. Имел очень серьёзное ранение в ногу. Осколки в голове так и остались у него на всю жизнь. На склоне лет, проходя через металлоискатель в аэропорту, всегда "звенел", хоть и вынимал всё из карманов подчистую.

Матери тоже его служба далась тяжело. Однажды домой пришла похоронка (в штабе нечаянно спутали Николая Хлебникова с однофамильцем). Бедная цыганка разом поседела от горя. И когда сын приехал с фронта в отпуск - всё не могла поверить, что он живой. Переспрашивала. Ощупывала руками.

Гвардии сержант Хлебников довоевал до конца. Получил медали за взятие Вены и Будапешта. Потом принимал участие в краткосрочной войне с Японией. Но и тут не был демобилизован. Его оставили инструктором по стрельбе и рукопашному бою. Домой он вернулся только в 1948 году.

Я разговаривал не только с дочерями ветерана, но и с цыганами, которые его знали. Все помнят Николая Степановича человеком весёлым, остроумным, смелым в конфликтах. Ходят буквально легенды, как он прыгнул на обидчика громадного роста с крыши и сбил его с ног. Почему с крыши? "Иначе,- объяснял,- его не взять…" В другой раз, (уже семидесятилетним стариком) скрутил молодого парня который начал буянить.

- Я на фронте столько языков принёс - не таких, как ты, заламывал!

И всё же война оставила неизгладимый след в душе ветерана. Дочь вспоминает, как в 1964 году он смотрел по телевизору военную хронику и вдруг упал со стула от волнения.

- Что с тобой?

- Я сам себя видел!

Вот один из фронтовых эпизодов, которым Николай Степанович поделился с семьёй. Разведчики отправились в тыл врага. Трое суток просидели по горло в воде. Вернулись обратно едва живые. Он едва успел доложить о выполнении задания - и сразу заснул на дне окопа.

- Просыпаюсь - надо мной гусеница танка!

Оказалось, молодой разведчик не услышал начала немецкой атаки. Когда он открыл глаза, танк крутился на окопе, заваливая его землёй. Своих рядом уже не было. Во всяком случае, живых. А к траншеям подходила цепь гитлеровцев. Николай вылез из под обвалившегося грунта и прикрылся телом убитого солдата. Это его и спасло. Взяв линию обороны, немцы стали на всякий случай прокалывать тела штыками. Цыган лёг так удачно, что острая сталь его не достала.

В своей части Хлебников был на хорошем счету. Уже в 1944 году на передовую приехал военный ансамбль, и среди музыкантов разведчик увидел своего двоюродного брата Николая Егоровича Жуковского. Оба так обрадовались встрече, что командование дало им возможность пообщаться подольше. Братьев временно освободили от несения службы и выделили им отдельную землянку. Трое суток цыганские парни "киряли" и разговаривали о прошлом и будущем. Кто знает - доведётся ли ещё встретиться?

К счастью, Николай Жуковский тоже дожил до победы1.

*****

Я начал своё повествование с разведчика Николая Хлебникова. Познакомьтесь и с другими фронтовиками из числа русска рома.

Русский цыган Лифан Стефанович (Степанович) Головацкий родился 20 мая 1914 года в богатом доме. Его отец владел поместьем в Глинке под Смоленском; он был купцом, держал работников, отправлял коней в Бельгию. Революция обездолила удачливого цыгана. Всё имущество большевики отняли, и купеческая семья вынуждена была стать кочевой. Беда не приходит одна. Накануне войны молодого Лифана Головацкого осудила тройка. Но лагерный срок он до конца не отбыл. С началом войны его отправили на фронт под Ленинград. Бои были тяжёлые. Безуспешные попытки прорвать блокаду перемалывали полк за полком. Цыган ходил в атаку, сражался в рукопашную. После он рассказывал о том дне на передовой, который едва не стал для него последним. Ворвавшись во вражеские траншеи, наша пехота наткнулась на ожесточённое сопротивление. Позади Лифана раздался взрыв - ему посекло всю спину, а один осколок застрял в пояснице. Тяжело раненый солдат ввалился в чужой блиндаж. Поначалу в полумраке казалось, что там никого нет. Но тут цыган понял - терять сознание нельзя! В его сторону пополз немец, которого тоже сильно ранило в начале атаки. Вопрос стоял просто. Кто кого?

Где-то наверху, наверное, рвались гранаты и трещали автоматные очереди. Но два окровавленных человека ничего не слышали. Они из последних сил душили друг друга. Обоим было ясно: тот, кто лишится чувств от немыслимой боли, обречён.

Лифан одолел врага в этой страшной схватке и дождался помощи. Товарищи отнесли его в медсанбат... Начались долгие месяцы лечения.

*****

Война уже клонилась к победе, когда в освобождённой от фашистов Глинке появился исхудалый человек на костылях.

Сорок третий год... Лифан Головацкий, цыган 29 лет отроду надеется узнать о судьбе близких.

В родных местах его ждал только могильный холмик. Русские люди, которые помнили этого хлебнувшего горя человека ещё мальчишкой, рассказали, что немцы расстреляли несколько цыганских семей.

*****

Ты храбро сражался, воин.

Но пока ты спасал Ленинград силой своего оружия, фашисты на Смоленщине убивали безоружных. Погиб твой отец. Погибла твоя мать. Застрелены два брата и две сестры…

Лифан так никогда и не оправился от удара. Конечно, после вой-ны он женился. Вырастил детей и дождался внуков. Но все эти годы повторялась одна и та же сцена. Когда становилось невмоготу, Лифан Стефанович выпивал под вечер и начинал жалобным речитативом песню о своей жизни. Песню без рифм и размера:

Нанэ мандэ никонэс.

Хасиём мэ, чявалэ, хасиём…

Авьём войнатыр.

Сари семья розмарды!

Пшалорэн нанэ мандэ,

Пхэнорьен нанэ мандэ…Нет у меня никого.

Пропал я, ребята, пропал…

Пришёл с войны.

Всю семью поубивали!

Нет у меня братишек,

Нет у меня сестрёнок

И так всю ночь.

В эти часы он не замечал своих близких. Его бесполезно было уговаривать, чтобы он шёл спать и не терзал себя. Несчастный цыган пропевал от начала и до конца всю свою горькую судьбу. Это был стон о семье, которую пустили по миру большевики, и убили фашисты. Это был рассказ обо всём, что видели его глаза: о детстве в просторном доме и о кочевых дорогах. О лагерной проволке и колючей проволке между окопами. Он рыдал по братьям и любимым сестрёнкам. Наверное, ночами они возвращались в полумрак цыганского дома и вставали перед взором седобородого покалеченого старика молодыми и красивыми. Пока он был жив - жили и они. А умерли окончательно только тогда, когда его не стало2.

*****

К сожалению, не обо всех фронтовиках сохранились подробные сведения. Иногда мой рассказ поневоле краток.

Александр Алексеевич Масальский (1900 г.р.), воевал с 1941 года, сержант артиллерийских войск, был ранен в ногу под Курском, имел награды, демобилизован в 1944 году3.

Михаил Кузьмич Бобров (1918 г.р.) был рядовым солдатом, имел ранения. Награждён медалями4.

Роман Иосифович Осипов родился 24 июня 1924 г. Образование 4 класса, жил в деревне Александровка под Смоленском, окончил 4 класса. После призыва был курсантом в 27 запасном артиллерийском полку в августе-сентябре 1942 года, а потом воевал до самой победы в составе 562 миномётного полка. Получил медали "За отвагу" и "За победу над Германией". Был наводчиком 120-мм. миномёта. Далее дослуживал уже командиром орудия в другой части и был уволен в запас 26 марта 1947 года5.

Цыганский ветеран жив и сейчас. Когда я был под Смоленском, то, к сожалению, успел только скопировать документы. Время моё было на исходе, и я боялся опоздать на поезд. Когда я покидал деревню Александровка, Роман Осипов ходил за плугом - пахал огороды. Я распрощался с крепким стариком в надежде вернуться до выхода книги… но, как видите, не сумел.

А жаль. Наверняка бывшему миномётчику есть что рассказать.

Григорий Петрович Кузнецов (1912 г.р.) участвовал в освобождении Польши, Чехословакии, имел за это медали. Награждён также медалью "За отвагу"6.

Иван Александрович Волков ещё в 1940 году был отправлен в армию из лагеря, где он отбывал 10-летний срок. Провоевал все четыре года в разведке, заслужил ордена7.

*****

Русский цыган Яков Антонович Васильев родился 1 декабря 1916 года в селе Баян-Дарга Карымского района Читинской области. Отец его жил оседло, держал скот, работал в колхозе. Яков окончил 4 класса. Во время ежовщины его братья поехали в гости к другим цыганам. А там как раз была "облава на конокрадов" - арестовывали всех подряд. Суд без лишних проволочек дал Гоше, Лёве и Мите лагерный срок. Однако, через месяц после начала войны двоих старших братьев отправили в армию. Оставшегося на свободе Якова Васильева мобилизовал читинский райвоенкомат 22 июля 1941 года.

Леонтий Антонович Васильев "пропал без вести". Во всяком случае, именно так отвечали после войны на официальные запросы. А на самом деле, конечно же, погиб. Был бы жив - объявился бы непременно, ведь семья для цыган - святое! Точно так же бесследно пропал брат Гоша.

Яков Антонович вернулся домой победителем. Среди его наград - редкая медаль "За оборону советского Заполярья", орден Отечественной войны 1 степени и, конечно же, медаль "За победу над Германией". Не раз он был на волоске от гибели. 18 июля 1944 года немецким снарядом разметало блиндаж - всех убило, а Якова контузило. Он потом долго ничего не слышал.

Фронтовой специальностью сибирского цыгана была связь. Вначале его отправили учиться на радиста в 162 отдельный запасной арт. дивизион, и на фронт он попал 29 июля 1942 года. Служил в 13-ом отдельном батальоне ВНОС. Его подразделение обеспечивало взаимодействие наших частей и корректировало огонь артиллерии, находясь на переднем крае. Медаль "За отвагу" Яков Антонович получил зимой. Связисты пошли присматривать наблюдательный пункт и попали на снайпера. Напарник шёл впереди, и был убит наповал. А цыган тут же упал в сугроб, и враг потерял его из вида. На Якове был белый полушубок и масхалат. Он сразу понял, что теперь главное - замереть. Первое же движение будет стоить ему жизни.

Больше часа сибиряк пролежал на морозе, искоса осматривая лес, где затаился вражеский стрелок. И тут снайпер шевельнулся первым. Оказывается, он сидел на дереве. С ветки посыпался снег.

Этого было достаточно, чтобы Яков вскинул свой автомат и снял противника меткой очередью.

После демобилизации сержанта ждала ещё одна награда. Он встретил свою любовь. Уже в 1945 году, вернувшись на родину, он женился на кочевой цыганке Полине Салисовой. Молодой паре было что поведать друг другу. Яков делился своим военным прошлым, а Полина рассказывала, как тяжело было жить в тылу. Табор распался на отдельные семьи, потому что вместе было не прокормиться, и она ходила на станции гадать возле военных эшелонов.

Яков и Полина воспитали восемь детей. Бывший фронтовик сдружился с котлярами. Он настолько освоился в их среде, что даже сам стал выполнять подряды на медно-лудильные работы. В семье очень любили музыку, и отец сделал всё, чтобы его сын мог стать артистом. Мечта сбылась. Сейчас Николай Яковлевич Васильев - руководитель ансамбля "Ило", хорошо известного в России, и часто гастролирующего за рубежом8.

*****

Вглядимся в фотографию, снятую в августе 1941 года. Два друга, два московских цыгана Иван Иванов и Максим Пасевич сфотографировались на память перед тем, как уйти в армию. До сей поры они были неразлучны. Вместе росли. Вместе пошли работать в "Цыгпищепром". И женились очень своеобразно. Иван - на сестре Максима, а Максим - на сестре Ивана. Жили в бараке на Фабричной линии. Только и разницы, что Иван успел обзавестись двумя детьми, а его приятель, будучи на пару лет младше, счастья отцовства так и не узнал.

В августе уже было ясно, какая трудная предстоит война. О лозунге "малой кровью на чужой территории" никто не вспоминал. Замерев перед объективом, неразлучные друзья понимали, что возможно расстаются навсегда.

Так и вышло. Оба не вернулись.

Но вот что поражает в их судьбе. Поначалу Ивана и Максима разбросало на разные концы огромного фронта. А головы сложили оба под Сталинградом, ничего не зная друг о друге! Между местами их гибели всего 70 километров. И по времени - очень близко. Сапёр Иван Иванов был убит в конце ноября 1942 года, а танкист Максим Пасевич пережил его лишь на две недели.

О боевом пути друзей известно немногое.

Максим Викторович Пасевич (1916 г.р.) был мобилизован первым. Ясно, что какое-то время его учили владению техникой. Сохранилась открытка, направленная проездом через Казань 12 июня 1942 года - по дороге на фронт. В боях декабря месяца рядовой танковых войск Пасевич погиб. Вначале домой пришло известие, что он пропал без вести, но через три месяца приехал сослуживец, привёз на память кобуру Максима и рассказал, что тот сражался геройски и сгорел в танке.

Иван Иванович Иванов (1914 г.р.) поначалу попал на Карельский фронт. Человек он был очень скромный, уважительный. Малограмотный, но по-житейски умный. Сохранились его письма с передовой. В них он выдерживает на русском языке тон официального оптимизма, а в цыганских вкраплениях рисует истинное положение дел.

Понимал, что такое военная цензура, и как легко пропасть за "нездоровые настроения".

А вздыхать были причины. С севера Иван обиняками написал, что вокруг одни камни, холодно, есть нечего - и немцев не видно. Надо думать, его часть поставили охранять какой-то угрожаемый участок фронта, но о снабжении особо не позаботились. Кончилось тем, что солдаты дошли до состояния дистрофии и их (дабы не обременять госпиталя) в полном составе отправили на побывку домой. Во время двухнедельного отпуска жена, как могла, откармливала мужа. Восстановив силы, Иван Иванов вернулся в распоряжение командования и на этот раз его послали в сапёрную часть под Сталинград.

На Волге решалась судьба войны. Сражение было ожесточённым. Боец видел, что твориться вокруг, и не питал иллюзий. 1 ноября он отправил своей Марии солдатский треугольник такого содержания:

"Вопервых строках моего письма шлю я вам свой сердечный привет и желаю всего хорошего вашей жизни. Поздравляю вас спраздником Октябрьскими торжествами и провести етот ден как никогда весельстве и в радости а мангэ дорэселопе*. Шлю горячий привет детям Вите и Раечке голёв наявава кхэрэ.** Еще кланяюсь Максиму и сестре Нюре. Дорогая жена прошу тебя напишы как живет мама и как ее здоровя обомне небеспокойся я жив и здоров затем досвидания Крепко целую вас прошу пишы чяще письмо Ваш муж

Мой адрес

П.П.С. 1640 подраделене №075 Иванов Иван Иванович"

* - а мне достаётся

** - видно, домой не вернусь

Прочитав цыганские слова, умело вплетённые в бодрый текст, Мария разволновалась. Подхватив ребёнка, она отправилась на фронт. Но до Ивана добраться не смогла. Цыганку завернули назад, объяснив, что гражданским лицам в район боевых действий хода нет.

А дома её ждала похоронка.

Имея на руках скорбное извещение, Мария сумела-таки миновать заслоны. Уж очень ей хотелось знать, как погиб любимый муж и где похоронен.

Сапёров обычно убивают артиллерийским огнём. Московского цыгана Ивана Иванова погубил вражеский артналёт, когда он 25 ноября 1942 года наводил переправу возле станции Котлубань Сталинградской области. Перед смертью он интересовался, пошла его дочка Раечка или ещё нет. Неизвестно, успел ли молодой отец получить ответ. Он погиб 28-летним…Конечно же он был бы счастлив смотреть, как растут дети, радоваться их успехам. Но ему не суждено было узнать, что маленькая Раечка стала актрисой театра "Ромэн", а внук - кинорежиссёром, снявшим недавно документальный фильм о цыганах - "Рома исы рома"…9

Рассказав о людях, которые погибли во время сталинградского контрнаступления, хочу напомнить о том, какой кровью достался нашей армии перелом в войне. Не так давно была опубликована статистика, что в среднем наш солдат, оборонявший город на Волге, жил на передовой не более нескольких дней.

Однако, долгожданная победа была одержана. Танковые группы замкнули кольцо вокруг немецких дивизий. Среди тех, кого славила наша страна, были и русские цыгане... Фото-графию одного из цыганских участников сталинградской битвы я поместил здесь. Этот красивый статный парень с боевыми наградами на груди - Сергей Орлов. Он снялся на память уже после падения Берлина10.

В битве с фашизмом участвовали не только русские цыгане. На фронте были представители многих этногрупп: сэрвы, крымы, влахи и так далее. Впрочем, были исключения. Малочисленная группа кишинёвцев* уклонилась от мобилизации, поскольку находилась в силу криминальных заработков в затяжном конфликте с государством. Ловари** и котляры*** практически не призывались в армию. У многих были паспорта несуществующей Австро-Венгрии. Некоторые из них пересекли границу буквально в 1920-е годы. Естественно, эти люди не были гражданами СССР, а прочие цыгане даже называли их тогда "иностранцами".

Котляры не чувствовали Россию своей родиной. Первые из них прибыли к нам только в конце XIX века, но некоторые появились уже после революции. Глубоко аполитичные даже на фоне прочих цыган, они не понимали характера этой войны. Кроме того, именно по их артелям пришёлся тяжёлый удар в годы "большого террора". Честные ремесленники сотнями попадали в лагеря по обвинениям в шпионаже и антисоветской агитации. Уцелевшие не хотели защищать "пролетарское отечество". В армию были мобилизованы очень немногие - но и они не рвались в бой.

Тем не менее, я назову несколько известных мне участников войны. На фронте были Копал ле Буринако и его племянник Тома ле Илияко из вицы бурикони. Совсем молодым попал в армию Лёша ла Терезако по прозвищу Кэтано из вицы чучони11. Коля ле Ристако из вицы мигэеште (брынзони) был участником войны, служил на флоте12.

Ряд других имён требует ещё уточнения, но в любом случае мы имеем дело с отдельными эпизодами, причём вынужденного характера. Надо понимать, что даже сейчас котляры живут большими общинами, сводя к минимуму все контакты с окружающим населением и другими цыганами. Они составляют особый замкнутый мир…

Безо всяких сомнений украинские цыгане-сэрвы* проявили во время войны массовый героизм. Очень многие участники войны принадлежат именно к этой этнической группе. Сейчас я приведу всего лишь несколько примеров, но в дальнейшем вы будете постоянно встречать сэрвицкие биографии.

Василий Васильевич Андрейченко воевал ещё в Первую мировую, заслужил Георгиевский крест. Ушёл на фронт и после нападения Гитлера. Его боевой путь оказался непростым. Имел награды. Был ранен в плечо. Был в плену. После всех проверок вернулся домой в Мариуполь и там узнал, что во время оккупации немцы расстреляли его жену Пелагею, Три дочери накануне войны были уже барышнями на выданье. Все они тоже попали под расстрел13.

Полный тёзка старого солдата, Василий Васильевич Андрейченко был молод (1925 года рождения). Он служил в армии Рокоссовского, тоже имел боевые награды и домой вернулся инвалидом - без руки14.

Прошёл дорогами войны ещё один сэрво с той же фамилией. Павел Андрейченко (1925-2001) позже стал известен как Народный артист Молдовы15.

Виктор Андреевич Томенко (из Ахтырки Сумской области) был в 1941 году пятнадцатилетним. Но это не помешало ему попасть в армию. Воевал он смело, был неоднократно награждён, но имел два тяжёлых ранения: одно в голову и одно в ногу (ему оторвало пятку)16.

Павел Михайлович Гуденко (1911 г.р.), уроженец Полтавщины, воевал под Ленинградом, где был контужен и заживо похоронен разрывом. Боевые товарищи успели его откопать, и после долгого лечения он вернулся на родину со многими боевыми наградами17.

Был фронтовиком и другой украинский цыган по той же фамилии - Василий Гуденко (1904 г.р.). Он погиб в бою18.

Семья сэрвов Чекуленко потеряла во время коллективизации всё имущество и чудом избежала высылки в Сибирь. Пришлось бежать из родных мест и обосноваться в селе Вишенки (Бориспольский район Киевской области). К началу войны дети кузнеца Михаила Чекуленко подросли: семеро сыновей и одна дочь. Когда пришли повестки, ни один из цыганских парней не уклонился от призыва. Шестеро ушли на фронт, а седьмого - Гришу - не взяли. Ему было всего шестнадцать.

Вот о нём мне и хочется вам рассказать.

Все, кто помнят Григория Чекуленко, говорят одно: это был деликатный общительный юноша. Он располагал к себе с первых минут разговора. Его не кусали злые собаки. Когда он подходил к норовистой лошади, которая лягала даже хозяина, по её холке пробегала дрожь, и она за-мирала. Гриша шептал что-то на лошадиное ухо, ласково похлопывал по шее и… спокойно садился верхом. У него была феноменальная память. Цыгане на спор ставили его перед столом, на котором лежали много-численные предметы, потом просили отвернуться и что-то переставляли. Григорий поворачивался и сразу ставил вещь на место. В школе ему хорошо давались точные науки: особенно математика и физика. Одно время ему даже доверили подменять отсутствующего школьного директора.

Да вы и сами видите на фотографиях это приятное дружелюбное лицо. Живи Григорий в другое время - мухи бы не обидел. Но именно из него война сделала бесстрашного бойца!

Своего первого немца Гриша убил ещё в Вишенках. Оккупант начал грубо приставать к его сестре Оле. Потащил смуглую девушку подальше от посторонних глаз. Конечно же, враг не принял в расчёт щуплого парнишку. Эта ошибка стоила ему жизни. Гриша схватился за вилы и воткнул их насильнику в грудь, а потом ушёл через линию фронта, чтобы вступить в Красную армию. "Я хочу их давить и дальше!- говорил он.- Кровь за кровь!"... Фашистов называл: "Нелюди".

В бою парень преображался. В сорок четвёртом в селе Вишенки про-ездом побывал его русский сослуживец - Николай из Тулы. Он привёз фотографию и письмо. И с его слов сестре предстал совсем другой Гриша.

- Для немцев твой брат - "чёрная смерть",- сказал гость.- В атаку идёт - вокруг люди падают - а он даже не пригнётся. "Меня,- говорит,- пули не берут. У меня столько ненависти к ним! Я должен отомстить. Пока сполна не отомщу - меня нельзя убить!" Твоего брата Бог хранит. В бою на него страшно смотреть. У него уже две медали "За отвагу", орден, именной пистолет. Имел бы и больше наград - но пленных не берёт. За это от командования часто получает взыскания.

Не пощадила война семью Чекуленко. С разных фронтов приходили похоронка за похоронкой. Из писем Гриша узнавал, что нет больше любимых братьев: погибли Миша, Ваня, Кирюша, Павлик… К победному маю 1945-го он остался один!

Домой вернулся героем. Красавец! Фронтовик! Ему бы жить да жить. Растить детей. Навёрстывать упущенное - учиться. Но судьба распорядилась иначе. В 1953 году Григорий Михайлович Чекуленко умер от туберкулёза, который подхватил в сырых окопах. Когда сестра подносила к нему своего сына, он в ужасе махал рука-ми: "Убери подальше, Оля! Я же больной!". Конечно же, его пытались спасти - лечили, отправляли в санатоpий. Не помогло. Герой умер в возрасте 28 лет.

А к немцам перед смертью оттаял. Дове-лось ему пообщаться с пленными, которые работали на стройках. Цыган-фронтовик присмотрелся к бывшим врагам и сделал для себя такой вывод: "Затурканый народ! Не ведали, что творили"19.

*****

Говоря об украинских цыганах, нельзя забывать влахов*. К сожале-нию, будучи на Украине, я имел с ними очень мало контактов. Так что конкретно могу привести сейчас только один пример. Георгий Сергеевич Калмыков до войны кочевал со своей семьёй около Калача. Воевал, был награждён20. Прошу вопринимать такую скудость сведений исключи-тельно как моё упущение. В будущем этот раздел станет очень обширным.

*****

Крымские цыгане* всегда отличались решительным характером. В национальной среде они известны, как люди, умеющие за себя постоять. Прочие цыгане предпочитают не иметь с ними конфликтов. Стоит ли удивляться, что и на фронте они проявили себя самым геройским образом.

Саид Исмаилович Оглы (1905 г.р.) был мобилизован прямо с таборной стоянки - на родине, в Крыму. Он провоевал рядовым до 1944 года и был демобилизован после двух тяжёлых ранений21.

Гаджур Джумалеевич Смаилов (по происхождению из рода барэ кушменгире, джунтукейя) родился в 1913 году. Кочевал по Кубани. В 1936 году женился на цыганке, проживавшей в Краснодаре, поступил работать на рыбзавод. Два года спустя у него родилась дочь, а с началом войны он был мобилизован и храбро воевал. Домой Гаджур Смаилов вернулся с боевыми наградами и далее работал кузнецом22.

Джемиль Сеитович Джелакаев, который несмотря на свою молодость уже успел обзавестись двумя детьми, ушёл на фронт добровольцем. Защищал Москву в составе 183-го стрелкового полка 33-й армии. После ранения в ногу был де-мобилизован и зачислен в цирковой коллектив, который выступал перед бойцами Красной армии. После войны Джемиль Джелакаев работал в цыганском театре "Ромэн" и стал родоначальником знаменитой артистической династии23.

Семья крымских цыган Ибрагимовых до революции проживала в ук-раинском городе Николаев. Там у них была своя кузница. Сын кузнеца Монтия, который родился в 1904 году, получил образование в гим-назии. Революцию Ибрагимовы ещё пережили. Но когда на Украине начался голод, перебрались в Москву. Поселились в бараке возле Рижского рынка. Тогда в столицу съехалось много цыган. Если говорить о крымах, то были ещё семьи Казибеевых и Оглу - те жили в бараках возле Новодевичьего монастыря. От депортации 1933 года крымских цыган спасло трудоустройство на строительстве метрополитена.

Вернёмся, однако, к тому сыну кузнеца Монтия, который окончил гимназию, мореходное училище, а потом стал метростроевцем. Патиша Монтиевич Ибрагимов ходил в передовиках. Однажды ему доверили открывать новую линию. У него рос сын - красивый парень. Казалось, ничто не предвещало беды. Но перед войной отца и сына посадили по ложному обвинению. Потом - служба в армии Рокоссовского.

- Мне не давали в детстве смотреть фильм "Отец солдата".- рассказывает Арсен Ибрагимов. - Говорили: "Выключи телевизор, а то вдруг дедушка войдёт и увидит. Разволнуется сильно".

Действительно, у Ибрагимовых всё произошло как в знаменитом фильме. Подобно старому грузину, который всю войну искал сына и нашёл лишь бездыханное тело, Патиша Монтиевич испил ту же горькую чашу. Его красавец Шакир - его гордость и надежда - был в какой-то другой части. В тяжёлых боях проходили месяц за месяцем, а отец с сыном ничего не знали друг о друге. Встречаясь с бойцами из другой части, Патиша Ибрагимов обязательно спрашивал: "Вы не видели моего Шакира?" - и начинал описывать внешность. Но всё было напрасно…

Сразу после победы крымские цыгане Москвы собирались на посиделки. Среди них было много фронтовиков, и они рассказывали друг другу о том, что с ними происходило все эти годы. Разумеется, их сыновья, сидя рядом, жадно слушали истории про "войну". Одним из этих мальчишек был девятилетний Амиджан Козьбеев. Ему очень хорошо запомнилось, как со слезой в голосе говорил о своём горе Патиша Монтиевич. Вот эта трагическая история в дословном пересказе:

"Было это зимой,- начал несчастный отец.- Пошли мы в разведку. Ползём по нейтральной полосе. А у меня ноги в сапогах замёрзли. И тут вижу - лежат убитые солдаты; на одном валенки новые. Ну, мне товарищи говорят: "Сними с него валенки". Я подполз, дёргаю. Не получается. "Ты его переверни", - шепчут. Переворачиваю, а это мой сын!

Я упал на него и плачу. Ору, кричу… А шуметь-то нельзя! Меня прижали, рот заткнули.

- Ты что?

Я им: "Это же сынок мой!"

Лежит на снегу. Волос густой. Как теперь домой вернусь, что жене скажу? Уж лучше бы меня убили!

Русские говорят: "Обратно будем возвращаться - его заберём".

Ну, ладно. Тихо подкрались, взяли языка…Волоку я Шакира к своим окопам…Не могу! У меня сил нет…Сына тащу родного! Унёс я его через линию фронта и сам похоронил".

После этого дня Патиша Монтиевич перестал беречься. Мина свистит - на землю не падает. Ему кричат - "Ложись" - он не слушает. Пусть убьют. В бою бил немцев отчаянно. Всё ему мерещилось, что именно этот Шуру застрелил. В конце концов эта игра с судьбой кончилась сильной контузией. Крымского цыгана отбросило взрывом, присыпало землёй и ещё придавило упавшим столбом. Откопали его только через 18 часов.

А в Москву пришла "похоронка". Страшное послание, которое, увы, получили миллионы матерей и жён.

Семья Ибрагимовых бережно хранит пожелтевший листок. Похоронка гласит, что Шакир Патешаевич Ибрагимов, верный воинской присяге погиб 14 января 1945 года и похоронен в деревне Магнушев Варшавского воеводства.

Как и положено, семье погибшего назначили пенсию. Но мать от неё гордо отказалась.

- Я за кровь своего сына денег не беру!

С тех пор прошли десятилетия. Но не заглохли те добрые традиции, которые заложило первое поколение московских Ибрагимовых. Эта семья дала стране замечательных артистов, и мне приятно сказать, что сейчас на сцене работает талантливый танцор - юный Тахир Ибрагимов24.

Московский цыган Амиджан Сейдаметович Козьбеев рассказал мне о своей родне.

"Братья отца воевали, все вернулись живые, с наградами: Абдиша, Амидждан, Арслан и Монтий. Но говорить я буду не о дядях (у меня даже их карточек нет), а о том, что сам хорошо помню. Жили мы перед войной в Москве, отец работал кузнецом, у него была бронь, и в армию его взяли только в сорок третьем. А мама с самого начала была санитаркой*... Отец мой - с 1894 года рождения. Казибеев Сейдамет Оглович. В Гражданскую был у Деникина. А когда стало ясно, к чему клонится, ушёл к Будённому, и поэтому после его не трогали. Это была его первая война. Потом он жил под Мелитополем. Оттуда приехал с братьями в Москву. Возле Киевского вокзала раньше стояли бараки (их называли "ключики"). Там жило много крымских цыган. Отец пошёл работать в метро. Был кузнецом, а ещё откатчиком. Помню, его с братьями наградили нагрудными знаками метростроевцев с красной эмалью и буквой "М". Тогда же он женился. Мама - тоже крымская цыганка. В 1934 году всех наших переселили в бараки рядом с Новодевичьим монастырём. Москвичи, помню, ещё шутили: "Остановка - цыганское посольство!". Отца (единственного из братьев) забрали на финскую войну. Это - считай - уже вторая. Ну а с третьей - Великой Отечественной - он вернулся только в 1946 году трижды раненый. Под сердцем была пуля, но врачи сказали: "Не будем резать, потому что умрёт на столе". Он стал работать в артели инвалидов и дожил до 1955 года. Я был мальчишка, и любил слушать его рассказы о войне.

Ну, вы же знаете, что такое пехота. Куда ткнут - туда и иди. Вначале отец был рядовым, под конец стал лейтенантом. Рассказывал, как воевал в болотах. Говорил, что очень тяжело было зимой, в холода. А летом был такой случай. "Заняли,- рассказывает,- деревню. Всё вроде тихо. Полезли мыться в речку. А тут как раз немцы неожиданно ударили. Мы повыскакивали голые кто куда. Я только и успел схватить оружие. Залез в сено и жду, когда поближе подойдут. Немцы подошли - я отстрелялся и голый убежал в лес".

Цыгане смеялись, когда слушали эту историю. Отец был мужчина крупный, за сто килограмм! Быстро бегать не мог. Из-за этого его и ранили.

Наши тогда наступали в сторону Кенигсберга. Отец с ротой вошёл в деревню, а остальные части только подтягивались. Фашисты сообразили, что наших мало и окружили их. Куда деваться? По окнам, по дверям из автоматов бьют. Кричат: "Сдавайтесь!". Отстреливались, конечно, но скоро патроны были уже на исходе. Тогда хозяйка дома говорит: "Идите за мной". Там были длинные сени, а через них выход назад, на огороды. С той стороны тоже сидели немцы, но немного - всего пять или шесть. Отец с товарищами их пострелял, и они прорвались к роще. Все бегут, а отец сзади. Пуля попала в спину и застряла под сердцем. Солдаты видят - он упал. Вернулись. Подхватили под руки - и в лес. Немцы преследовать их не решились.

Отец был в сознании. Тащить его было очень тяжело. Он говорит: "Оставьте меня, уходите". Но его не бросили. Волокли два километра - а там наткнулись на своих. Подмога шла.

С ранением он пролежал в госпитале под Кенигсбергом месяца четыре. Выписали его уже в хозвзвод. С ним он был до конца войны. Отец говорил мне, в каком немецком городе его застала победа, но этого я точно не вспомню"25.

*****

Георгий Карлович Мальцев (1926 года рождения) был из латышских цыган (лотвов)*, и на фронте он оказался совсем ещё мальчишкой в 1942 году. Служить ему довелось в армии Рокоссовского. Он попал в разведку и заслужил орден Красного Знамени. Во время боёв под Бобруйском Георгий был уже старшим лейтенантом. Там он был ранен осколком, но семь километров тащил к своим тяжело раненого командира. Гимнастёрка разведчика вымокла в болотной воде, из-за чего началась гангрена. Георгию Мальцеву ампутировали руку26.

Александр Васильевич Фриц (1918 г.р.) тоже из лотвов. Его отец был выслан из Риги в Сибирь, когда чистили Прибалтику. Александра призвали, он был рядовым. После ранения в ногу лечился в госпитале на подмосковной станции Удельной, потом - снова на фронт. После войны был артистом цирка27.

*****

В Молдавии я материал не собирал. По-этому пока приведу лишь несколько имён молдавских цыган*.

Коллеги прислали мне сведения о двоих ветеранах из села Паркани. В Красной армии служили и были награждены Андрей Василе Кулинка (1924 г.р.) и Сава Сильвестру Унгряну (1924 г.р.)28.

Молдавский цыган Виктор Фёдорович Баронческу (род. около 1909 г.), работавший в оркестре "Ромэна", в первые дни войны добровольцем ушёл на фронт, где вскоре погиб29.

В следующей главе будет подробно рассказано о цыгане-лётчике Семёне Хархалупе, который погиб в бою над родным селом.

Б.Полевой упоминает в своих мемуарах молдавского цыгана, который дрался за Сталинград. Служил этот герой в 13-й гвардейской дивизии, которой командовал А.И.Родимцев. Вот как описывает очевидец подвиг оборонявшихся солдат: "…На участке этой дивизии был дом, крепкий купеческий каменный особняк. Стоял он от уличного порядка в глубине, и, когда ценой больших потерь неприятелю удалось захватить улицу, в доме этом осталось два солдата, минчанин Михаил Начинкин и цыган из Молдавии Юрко Таракуль. Были они из пулемётного взвода, но взвод отступил, а они остались. Осталось с ними немало оружия: два пулемёта, боеприпасы. И вот эти двое, из которых один был потом ранен, в течение нескольких дней из подвала этого дома вели круговую оборону, отбивая новые и новые атаки.

Укрепленный дом этот был потом, так сказать, деблокирован перешедшим в контрнаступление батальоном. И когда он снова очутился у нас, комиссар батальона написал на стене этого дома мелом: "Здесь стояли насмерть бойцы Таракуль Юрко и Начинкин Михаил. Выстояв, они победили смерть"30.

По Белоруссии гитлеровская агрессия прошла железным катком. Разумеется, в суматохе первых военных дней провести полную мобилизацию в Красную армию в этой республике не удалось. Фронт быстро откатился на восток, и население на долгие годы оказалось под оккупацией. Большинство цыган Белоруссии погибло от рук карателей. Тем не менее сохранились отрывочные сведения о людях, которым удалось взять оружие в руки и отомстить за смерть близких. В 2000 году Вальдемар Калинин сделал запрос в райвоенкомат г. Толочина Витебской области. Ему были предоставлены данные, что: "к началу военных действий в Красной Армии проходили действительную службу около 60 белорусских цыган. 47 из них были призваны по мобилизации - преимущественно из восточных областей, Витебской и Могилёвской. Ещё около 20 белорусских цыган было призвано в Красную Армию в восточных районах СССР. Таким образом, всего около 130 цыган-жителей Белоруссии сражалось с фашистами в частях Красной Армии и флота, а ещё около 40 - в партизанских отрядах"31. Естественно, приведённые здесь цифры надо рассматривать как неполные.

"Выпускник витебской и смоленской цыганских школ Фёдор Егорович Козловский ещё в 1940 году был призван на действительную службу, сражался с врагом в осаждённом Ленинграде, затем был водителем знаменитых "Катюш". Войну закончил в Германии. Награждён орденом Отечественной войны II степени, медалями "За Отвагу", "За боевые заслуги", "За взятие Берлина", "За освобождение Праги" и др.

Участниками Великой Отечественной войны были выпускники витебской цыганской школы братья Александр Тимофеевич (1926-1978) и Иван Тимофеевич (1920-1962) Митниковы. Первый из них, рядовой, оборонял Смоленск, второй, старший сержант - Москву. Оба награждены государственными наградами.

Михаил Марковский (1922-1988) до войны работал на железной дороге. Воинская часть, в которую он попал сразу после мобилизации, была разбита в первый месяц войны. Тяжело раненый солдат долго лечился в госпитале, а затем вновь оказался на фронте. Войну М.Марковский закончил в мае 1945 года в Австрии.

Много ратных подвигов было на боевом счету старшего лейтенанта, командира роты Ивана Паскевича (Поваревича), который прошёл с боями до Берлина"32.

Илья Васильевич Калинин (1893-1949 г. р). Воевал в Первую мировую войну на стороне "германцев" (был мобилизован в кайзеровскую армию). Во Вторую мировую войну будучи 48-летним влился в сапёрный батальон 2-ой воздушной армии и прошёл от Сталинграда до Берлина. Был неоднократно награждён. Воинское звание ефрейтор33.

Никифор Иванович Миткевич (1923 г.р.) был призван на воинскую службу, когда наша армия освободила Минск - в июле 1944-го. Он был рядовым 104 стрелкового полка; 18 октября 1944 года был ранен в левую руку и демобилизован в феврале 1945 года. Помимо медали "За победу над Германией" был сразу после победы награждён Орденом Отечественной войны II степени34.

Вот ещё несколько имён ветеранов из Белоруссии:

Пётр Иванович Янковский (1920-1993).

Фёдор Дмитриевич Войцеховс-кий по прозвищу Безручка (1921-2001) - выпускник цыганской школы Витебска 1935 года. Лейтенант, инвалид войны. Был награждён орденами и медалями. Жил в Минске.

Пётр Митрофанович Пасадский (1906-1988). Минчанин.

Антон Тарасович Иванов (1922-2000), после войны жил в Толочине35.

В заключение рассказа о Белоруссии, должен сделать одно уточнение. Хотя в быту термин "белорусские цыгане" используется часто, этногруппы с таким названием в годы войны не было. В реальности там проживали "русска рома" и "польска рома". Я понимаю, что для большинства читателей это не столь важно. Но в национальной среде поймут моё внимание к нюансам. Итак - польска рома* - это не обязательно те, кто жил в Польше. Люди из этой этнической группы составляют значительную часть белорусской цыганской общины.

Иван Иглинский из польска рома был партизаном, награждён медалями, после войны жил в Минске36.

Василий Герасимович Пасевич (1900 г.р.) по прозвищу Черняк, жил на Смоленщине, а по происхождению был из польских цыган. Всю войну он водил полуторку. Участник сражения под Ельней.

На Соловьёвской переправе шофёр Василий Пасевич попал под бомбёжку. Он не успел въехать на мост. Когда переправа была уничтожена, Василий оказался перед простым выбором: плен или смертельный риск. Река кипела от разрывов - раненые цеплялись за тех, кто плыл поблизости и, пытаясь спастись, утягивали их на дно. Вода от крови убитых была красной. Полагаться на милость врага Василий не хотел, и стал снимать гимнастёрку. До войны он так и не научился плавать. Гимнастёрка, надутая пузырём, была единственным шансом удержаться на поверхности.

Даже годы спустя ветеран не находил слов, чтобы описать, как сумел, оглушённый бомбами доплыть до другого берега. А когда спасение казалось уже близким, гимнастёрка сдулась, и он начал тонуть. Берег поднимался вверх отвесной стеной. Дно было слишком глубоким. Казалось - это конец. Захлёбываясь, солдат заметил свисающую ветку ивы, уцепился за неё и из последних сил выбрался на сушу. Перед тем, как потерять сознание, он почувствовал, что из носа и изо рта у него хлынула кровь.

Прошло три военных года. Армия, откатившаяся до Москвы, теперь была в Белоруссии. Цыган-водитель запомнил и другие переправы. Когда не справлялись сапёры, он тоже брался за работу, наводя из брёвен временные мосты неподалёку от Могилёва на Березине. Закончил службу, награждённый медалями "За отвагу" и "За Берлин"37.

*****