Цыганские дела
Дмитрий Фалеев
Цыганские дела
Навещать старых добрых знакомых всегда приятно. Накануне Нового года - вдвойне! Захватив литровую бутылку самодельного яблочного вина, под Рождество я отправился в цыганский табор, расположенный рядом с деревней Панеево Ивановской области - узнать, как там Греко, Женико, Лиза, Тимур. Что у них нового? Своим поделиться.
Вышел на автобусной остановке, иду. На заснеженной улице - ни души: ни детей, ни женщин. Думаю: "Странно. Не случилось ли чего?". Потому что в таборах обычно весьма оживлённо - как в московском метро.
Вдруг из домика выходит Руслан. Тоже один. Дворняжка какая-то его провожает.
Я говорю: "Привет, морэ (Морэ - это по-цыгански друг). Как делишки идут?". Он:
-Не поверишь! Зарезали тут одного.
-Кто?!
-Мы!
-Кого?
-Пойдём - покажу!
И ведёт прямо в дом. За порогом - два тазика с тёмной кровью. Посреди комнаты лежит тело. Рядом с холодильником - отрезанная голова. На лбу - отметина от удара. Взгляд - бессмысленный и остекленевший, уши повисли, нос - пятачком. Цыгане зарезали порося! Тушу разделывают прямо в доме. Этим занимаются исключительно мужчины. Женщины и дети восторженно наблюдают. Для них это настоящее шоу.
Хряк валяется на спине с раскроенным пузом. Копыта на лапах уже обрублены. Через пару минут тушу раскрывают, как футляр контрабаса. Две лапы налево, две - направо. Один из молодых цыган вырезал сердце, показал барону…
Мне объясняют: поросёнка кормили в складчину - пять или шесть семей, а теперь будет "тяфи".
-Это что?
-А вот когда поросёнка зарежут и всех зовут отпраздновать, выпить - это у нас называют тяфи.
Готовят тут же - в большом казане, с луком, с приправами…Через час всё поспело. За стол сели одни мужчины. Кто-то принёс водку, другие пиво. И моё вино пригодилось! Кстати, вилку и нож подали только мне, но я уж решил за компанию, как все - руками! Оказалось, что руками вкуснее! Сок течёт, облизываешь пальцы. Цыгане наперебой бельмесят что-то на родном языке. Вокруг стола гуляет красное полотенце - вытирать руки.
Я говорю:
-Бахтале, щавале! (Счастья, цыгане!).
-За дружбу народов! - уточняет Мустафа-барон.
И нестрашно мне, и нескучно мне, а в первый раз, когда ехал в табор, мои родители всерьёз испугались - думали, меня там живьём съедят, словно я в стаю волков собрался! Слишком дурная у цыган репутация. Это печально и незаслуженно. Цыгане, впрочем, сами виноваты - живут изолированно, чужаков к себе стараются не пускать… Волей-неволей вокруг них складывается ореол секретности и загадочности, а ведь во всём затаённом, неясном, скрытом человеку, как правило, свойственно подозревать скорее страшное, чем хорошее, более порок, нежели добродетель. Добавьте к тому, что все свои познания о цыганах русские обычно черпают в криминальных репортажах, но это же бред - составлять обобщенный портрет нации на основе преступников, выросших из её среды!
На самом деле цыгане - все разные, как индейцы в романах Фенимора Купера. Только у него - делавары, могикане и ирокезы, а у цыган - сэрвы, котляры, мадьяры, влахи… Это статья будет о котлярах. Так уж вышло, что с ними я пересекался чаще всего. В Россию они перекочевали на рубеже 19-20 веков из румынских княжеств Валахии и Молдавии, где долгое время пребывали в рабстве. Там их называли цыгане-кэлдэрары (от румынского "caldarar" - "изготовитель котлов, лудильщик"). Впоследствии, приникнув в Россию через Карпаты и Царство Польское, они получили прозвище "котляры". Богатые русские цыгане-лошадники иногда в насмешку говорили "кастрюльщики", те же в отместку объявили русских цыган "фальшивыми" - мол, заелись, обрусели, позабыли старинные правила и порядок. До сих пор котляры в российском цыганском сообществе стоят особняком. Они самые заядлые традиционалисты, но и самые "дремучие", малообразованные или вовсе безграмотные. Дольше прочих цыганских "наций" котляры старались жить по старинке - в стороне от прогресса и новых веяний, по те же нормам и тем же обычаям, которых придерживались их предки. Это, кстати, уберегло котляров от наркоторговли, подобно чуме, поразившей многие цыганские семьи в конце прошлого века. Если в котлярском таборе вдруг узнают, что кто-то из его членов стал втихую барышничать травкой, гашишом или героином, сходка признает его "опоганенным". Это страшней, чем секир-башка. Провинившегося человека вместе с семьёй прогонят из табора, а вернее он сам уйдёт, потому что никто не сядет с ним за один стол, не протянет руки, не обмолвится словом. Иначе сам рискует стать "опоганенным". У котляров есть такое понятие - "пэкэлимос", то есть ритуальная нечистота, "опоганенность", возникающая вследствие нарушения человеком какого-нибудь табу. Наркоторговля, с этой точки зрения, - не только позор, но и страшный грех, огромное зло, от которого не отмыться. Судьба изгнанных складывается трагично - тюрьма, нищета, деградация.
Понятие "пэкэлимос" определяет в укладе котлярской жизни многое. Женщина, например, согласно ему, с момента потери девственности и вплоть до климакса долгое время считалась у котляров "нечистой", особенно часть её тела, расположенная ниже пояса. Этим объяснялся её сильно приниженный статус внутри общины или, как сами они говорят, кумпании. Муж, упоминая в разговоре жену, обычно извинялся перед собеседником, как будто сказал что-нибудь неприличное. Понятие ритуальной "нечистоты" распространялось также на женское нижнее белье, юбки и обувь. Поэтому дома замужняя цыганка всегда одевали фартук - он должен был оградить её родственников от порчи, которую женщина могла якобы нанести, даже случайно коснувшись юбкой мужчины, ребёнка или приготовленной пищи. Сейчас это стремительно отходит в прошлое, хотя жёсткий патриархат внутри табора неколебим.
Возглавляет табор - барон. По крайней мере, так принято думать среди гажё, то есть нецыган. А вот что по этому поводу думает непосредственно барон панеевской кумпании Греко Мустафа:
-Это просто так говорят - "барон". Ну какой я "барон"? Я бригадир! Табора бригадир! Я отвечаю за свой народ. Вот вы задали мне вопрос: "Чем барон отличается от простого цыгана?" - тем отличается, что он вежливо говорит, культурно себя ведёт, спокойно, толково… Например, приходит какой-то начальник или из милиции кто-то - все ко мне. Мы с ним всё разбираем. Или по работе - приезжаем мы на новое место, я иду на завод - говорю с главным инженером, организую для своих людей возможность заработать. Если вдруг скандал, драка - тоже меня зовут, чтобы я народ успокоил, чтобы спор чужой решил мирно. Что ещё? Ну вот - исполком же не станет вызывать всех цыган, вызывает одного меня. Надо же хлопотать, пособия выправить на детей, пенсии, прописать людей… У нас тут почти все матери-героини, а им не платят. Чем семью кормить? Приезжает комиссия, я ей показываю, рассказываю. Говорят: "Поможем", а ничего нет. А помогать надо! Правительство должно о народе заботиться, чтоб не бунтовали, чтобы не были шпионы, бандиты… А то пенсию повысят, и продукты сразу же дорожают! Одной рукой дают, а другой берут… Кругом - аферисты. Я всю жизнь копил, у меня двенадцать детей, отнёс деньги в банк, чтобы рос капитал, чтобы им его потом передать - и что? Сгорели мои облигации! Так мне в банке и сказали: "Нет, ваших денег! Пропали!". А куда пропали? Грабёж!
Греко вообще удивительный цыган. В свои 80 лет - богатырь! Справедливый, добрый, мудрый, отзывчивый. Недаром его бароном выбрали! У него бы, пожалуй, и Путин мог поучиться тому, как людьми управлять, чтоб все были довольны и никто бы не распоясался. Это при том что никакой особенной власти над кумпанией у Греко нет. Табором правит сходка, а барон, как самый авторитетный и рассудительный, просто представляет общину в решении организационных и деловых вопросов, связанных преимущественно с урегулированием конфликтов и поиском работы. Ведь изюминка котляров состоит в том, что они исконно добывали себе кусок хлеба не пением-плясками и не куплей-продажей, а трудом своих рук. В цыганском мире котляры - честные труженики, ремесленники. Их конёк - работа с металлом (изготовление цинковых корыт, бачков, водосточных труб, решёток, оградок, лужение посуды, цистерн, крючьев). В Советском Союзе они выполняли такие задачи, за которые русские попросту не брались - в одних случаях брезговали, в других - русским элементарно не хватало квалификации. Создавались настоящие котлярские артели. Приезжают в один район, все заказы выполнят и дальше едут - где работа есть. Чтобы жить, квартиры себе снимали. От коней и палаток, оказавшись в России, они отказались довольно скоро. Катались на поездах. Барон уговаривался с начальником вокзала, и табор в порожних вагонах ехал. Сейчас только редкие старики помнят кочевые времена - например, Греко, который два года зимовал в шатре. У его отца лошади ещё были. Про бабушку вообще отдельная история.
- Зима была, - вспоминает Греко. - Мы в палатках жили. Их у нас называют цэры. Эти цэры очень большие - танк накрыть можно. И вот, помню, зима была, снег повалил - день идёт, два идёт, на третий день все палатки засыпал. Не видно их стало! Русские приходят, руками разводят: "А где же цыгане? Неужели уехали?". Тут мы раскопались из-под сугроба, русские нас пожалели и говорят: "Давайте в дома перебирайтесь, пока совсем вас не замело. Мы вам комнаты сдадим". Так мы и переехали, всё поставили в новых комнатах, смотрим - мамы моей мать умирает. "Чего же ты умираешь?" - спрашивает отец, а она отвечает: "Мне в квартире нельзя жить, воздуха нет! Вот и умираю". Что тут делать? Расчистили рядом с домом снег, цэру поставили, вынесли матушку на улицу, смотрят, что она теперь сделает. А она встаёт, платок повязала, развела костёр, мясо с фасолью в кастрюлю бросила, сидит довольная - варит. Чай сделала. Уже всё - выздоровела! Как богатырка! Сыновьям говорит: "Не привыкла я в домах жить. Мне здесь удобней!".
Другая моя знакомая - бабушка Брия из табора в Пери (Ленинградская область) - тоже застала конец кочевья и вот какую вынесла мораль: "Когда в палатках жили, здоровые были, крепкие все, а знаешь почему? Босиком ходили!".
У этой Брии немцы в войну закопали родню живьём! Сначала под дулами автоматов заставили цыган самих вырыть себе могилу - огромную траншею, согнали всех в неё, положили сверху бетонные плиты, тяжеленные шпалы, землёй закатали, танком "прогладили", оставили задыхаться… "Три дня земля дрожала! Никто не спасся". Об этой трагедии до сих пор живёт память сразу в нескольких кумпаниях, как о чёрном ужасе прошлых лет. Параллельно слагаются другие былички.
- Случилось это в войну с моим дедом, - рассказывает круглолицый цыган, помладше меня, из ныне разъехавшегося табора в Колянове. - А дед у меня был отчаянный, сильный. Раздобыл он однажды пистолет и пробрался к фашистам в лагерь. Зашёл в шатёр к генералу, наставил на того пистолет и приказал: "Раздевайся!". Генерал разделся догола, дед его к кровати привязал, рот ему тряпкой заткнул, а сам надел его форму и пошёл гулять. По немецкому лагерю. Все фашисты ему честь отдают. Он пришел, где танки стоят, залез в танк, немцам говорит: "Поеду на разведку, посмотрю, как дела на фронте". Едет он в танке туда, где русские, а танк-то - немецкий! С крестами чёрными! "Как бы не расстреляли меня в нём по ошибке!"- думает дед. - "Что же мне делать?". Тут он вспомнил, что у того генерала красные трусы были. Дед их на палку привязал и из люка выставил, как советский флаг. Русские его подпустили, бомбить танк под красным "флагом" не стали, дед им этот танк продал и в табор вернулся с большой суммой денег.
Тут надо сказать, что котляры в Отечественную войну не служили, причём совершенно законно, потому что они тогда ещё не успели получить советское гражданство и в Красную Армию их никто призвать не мог.
- Мы были переселенцы, беженцы… - говорит мне Греко. - Работали на военных, для столовых, при госпиталях… Походные кухни, термоса, котелки для солдат… Плохо нам было. Пешком по лесам ходили. Голодные. Кушали траву - называется колба (дикорастущая черемша - Д.Ф.). Из картофельных очисток лепёшки делали, если хоть чуть-чуть муки удавалось достать... После войны всё наладилось.
В хрущевско-брежневский период советской истории котляры, действительно, разбогатели.
-Хорошие были времена, - вспоминает Греко.- Переехали мы из Курска в Ленинградскую область. Я обратился к директору пивзавода - нет ли работы? "Есть!- говорит. - Вот у нас холодильные ёмкости - по двадцать тонн, по тридцать тонн, надо их очистить, потому что там накипь". Видел у чайника накипь? Вот и там такое. Мы с народом взялись. У меня в бригаде сильные ребята были. Лазили туда на карачках через люк, кислотой отмывали, чтоб металл был чистый, как стакан, чтоб блестел… Это по сути тоже луженье - тоже цинк, нашатырь, кислота, олово… А работа - вредная, грязная. Воздух - тяжёлый. В холодильниках - лёд на стенках, всё время в воде. Мы - в фуфайках, в масках. По сменкам работали, иначе - невмоготу совсем было… Сделали. Готово. С содой пищевою последний раз прошлись, главный инженер посмотрел, говорит: "Как вы отделали! Молодцы!". И дал нам подряд на такую же работу по пивзаводам по всей стране! И в Москву нас вызывали, и в Киев. Прибалтику всю объездили, Сибирь всю исколесили - от одного пивзавода к другому. Трудовых книжек у нас не было, а работа была! И дорогу даже оплачивали! Вот как нас на заводах любили!
В перестройку ситуация изменилась. Промышленные предприятия перешли на новое, более технологически совершенное оборудование, а что лудить, когда кругом нержавейка? Котляры подались в бартерную торговлю. То, что раньше обозвали бы спекуляцией, в конце 80-х стало легальным бизнесом. Былые "кастрюльщики" открыли собственные кооперативы, некоторые из них разорились, но в общем дело пошло. По старой памяти, они предпочитали торговать металлопрокатом, трубами, задвижками и прочим "железом". Это грело им душу, поскольку вековая память о работе с металлом диктовала направление бизнеса. Сейчас ассортимент бартера расширился. Но всё же если котляр перепродаёт машину, ему это приятнее, чем возня с мануфактурой. Ещё они собирают цветмет и чермет, ремонтируют электродвигатели, толкают неликвиды . Я знаю цыган, которые работают на стройках и пилорамах. Но это мужчины. Женщины у котляров традиционно гадают - у вокзалов, на рынках, базарах, площадях. Дома - мирные и гостеприимные, на "работе" они превращаются в добытчиц. Как красивые хищные птицы, с притворным участием, с куражным нахальством берут они своих "жертв" в кольцо, и тут уже не зевай. К их чести могу заверить, что котлярки никогда не тырят по карманам, а делают так, что деньги им отдают как бы по доброй воле. Приёмы "развода" отлажены многолетней практикой. В 99 процентах случаев пресловутое гадание по ладони есть не какое-нибудь "откровение свыше", а произвольная комбинация расхожих формулировок, вызубренных наизусть и достаточно пространных, чтобы так или иначе касаться каждого человека.
Например:
-Добрый, молодой, спросить можно вас? Выручи на булочку для ребенка. За это, что вы дали, большое спасибо. За это уважение тебе надо погадать. Поинтересуйся - не бойся. Ты на вид веселый, а в душе недовольный. Первую любовь, первую судьбу ты потерял, потому что вам люди помешали, спорчили вам всё дело. Тоска твоя злее болезни. Сам ты не пьёшь, а как пьяный ходишь. В больнице вы были, а пользы не имели, но страдаешь не от бога, а от людей, от нечистой силы. Но перемена в твоей жизни будет очень хорошая, только будьте похитрей. Что имеете на душе, то на языке не имейте. Будет вам приглашение числа пятого-десятого - не ходите. Будете иметь канитель, неприятности…
Так мне Маша гадала. Она всем так гадает, но чем дальше в 21 век, тем сложнее цыганкам задурить людям головы. Все начитанные стали, не доверяют, смеются: "Я тебе сам погадаю!". Молодые котлярки уже не темнят, признаются открыто - мол, знаем про будущее не больше вашего. "Но бывает, - замечает Юланта, красавица-котлярка, сосватанная в прошлом году из Иванова в Пери, - скажет цыганка человеку хорошее, он ей поверит, берётся за дело уверенней, всё у него получается, как надо, и выходит, что цыганка ему правду нагадала".
Друг дружке цыганки не гадают никогда. Молодых этому уже и не учат. Другое дело - сглаз. Сглаза цыгане реально бояться, и так же, как мы, например, испытываем страх перед чёрным глазом, они не доверяют голубому! Мало ли что…
Обжигают таборные мужики двигатели. Дым чёрный валит столбом, цыгане - кто с ломом, кто молотком. Очень живописно! Хочу их щёлкнуть на плёнку, один машет руками:
- Не фотографируй - сглазишь нам дело, работы не будет…
Или в доме - закон: нельзя фотографировать посуду, из которой едят.
Проверить: "есть сглаз или нет" - довольно легко. Мне, впрочем, этот секретик недёшево достался. Брия мне его продала. Хорошо, что торговаться умею, иначе бы влетела эта тайна в копеечку. Цыганки всегда назначают золотую цену, но всегда же готовы её пополовинить, если не быть лопухом. Сперва Брия заломила с меня сумму в 3000 рублей да ещё сказала: "Ко мне репортёры с НТВ приезжали - пять тыщ дали, чтоб я один только разик к ним в камеру поглядела!". В итоге, после получаса торговли, к которой тут же подключились две бриины дочки, соседка и голопузый шестилетний праправнук, уморительно корчащий из себя авторитетного взрослого пахана, цена снизилась до 300 рублей. Зато теперь я знаю, как котляры проверяют на сглаз. Брия взяла девять спичек и стакан с водой, который дала мне в руки подержать на пару секунд. Спички разложила поровну на три кучки. Потом цыганка зажгла одну из них, приговаривая молитву, перекрестила стакан и бросила спичку в воду. Та, наполовину обгорелая, легла на поверхность. Молитва была на цыганском, а суть её сводилась к благим пожеланиям - будь здоров, силён, богат, счастлив. Так Брия повторила девять раз. Все спички расположились горизонтально - я оказался "чист". Тогда она проверила своего праправнука. Одна из спичек, брошенная в воду, встала вертикально. "Смотри, - показала Брия. - Это значит, один сглаз есть. Ну-ка, внучек". Она отчерпнула из стакана с горелыми спичками воды и умыла мальчику лицо, опять что-то бормоча. Потом обратилась ко мне по-русски: "Вот и всё, сглаза нет".
Ещё цыгане обожают страшные истории - об умерших ведьмах и убитых колдунах. Вспоминают их обычно на поминках, когда за стеной стоит гроб с покойным, а родственники сидят ночь напролёт за накрытым столом. Согласно поверьям, "муло", то есть ожившие мертвецы, возвращаются всегда с одной целью - забрать кого-то с собой или свести с ума.
Хоронили как-то раз одного цыгана. Вдруг он хоп - и сел в гробу! Все бегом, а мертвец из гроба выпрыгнул и за табором погнался. Старики знают: чтобы избавиться от покойника, надо перейти реку. Обычный муло даже по мосту её перейти не может, а те цыгане семь рек перешли - он за ними, зубами клацает, саван развевается… Ночью догнал, явился к жене. Говорит: "Ты не бойся. Я не Чёрт, я от Бога".
Жена ему: "Убирайся, не хочу тебя видеть".
Он пошел, взял веревку, повесился в лесу, а утром сын его пошел по грибы, увидел отца на суку и сам повесился рядом.
Или вот - в том же роде. Шёл как-то цыган - лудить-паять, и остановился на ночлег в одной избе. А была та изба плоха. Каждую ночь туда приходила умершая бабка - она была ведьмой. Хозяин рассказал об этом цыгану.
- Ладно! Ты меня накорми да напои, да дай для жены красивый платок, а я всё устрою!
Хозяин накормил и напоил цыгана, и тот вышел во двор, срубил осинку и вытесал из неё кол, и ещё палку оставил и ветошкой обмотал.
Вот пришла ночь. Всех разбудил стук двери. В сени кто-то вошёл. Потом и в избу. Это была мёртвая ведьма.
Цыган быстро сунул палку с ветошкой в печь, и она загорелась. Он ткнул огнём ведьме в лицо. Она закричала. У неё загорелась голова, и она побежала вон из хаты, а цыган потушил палку и снова спать лёг.
А утром они с хозяином пошли на кладбище. На одной могиле, с поваленным крестом, трава была чёрная, сожжённая. Цыган и мужик раскопали землю и нашли там ведьму с обожжённой головой. Цыган проткнул её осиновым колом.
Мертвечиха закричала и превратилась в пепел.
Хозяин подарил цыгану красивый платок для жены, и цыган ушёл - лудить, паять…
Не правда ли - очень похоже на детские страшилки, фольклор советских пионерлагерей? Только цыгане эти истории рассказывают всерьёз. Никто не выражает своих сомнений в подлинности услышанного. Призраки - значит, призраки. Русалки - значит, русалки. А при маленьких детях поминать про "мулей" вообще нельзя!
В общем, этот жанр - пока живой и востребованный, хоть он тоже уже отцветает, как практически отцвели, сойдя на нет, котлярские сказки. Я их слышал только от бабы Маши (сербская котлярка из Иванова, с Сортировки). Вот любимая сказочка её внучки Гагашки.
Жили-были дед и баба. Детей у них не было. Пошли однажды они в лес по грибы, взяли сумку. Видят - заяц бежит. Дед его поймал, сунул в сумку и принёс домой. Говорит ему: "Заяц-заинька! Живи ты у нас. Будешь нам вместо сына!". Тот от нечего делать согласился, а дед с бабкой его всё время взаперти держали - боялись, что убежит. Заскучал Заинька по лесу.
Как-то раз пошли дед с бабкой в город купить Заиньке одёжку, возвращаются, а он голову себе завязал, лежит у окна и стонет:
-Ой-ой-ой!
Бабушка спрашивает:
- Заинька, ты мой миленький, что с тобой случилось?
- Голова болит.
- Так мы тебе сейчас таблеточку дадим.
Съел он таблетку, а всё плохо ему. Говорит:
- Можно я на улицу пойду - проветрюсь на свежем воздухе?
- Ну иди. Только ненадолго.
Заяц через дверь на лужайку - прыг, повязку сдёрнул и кричит деду с бабкой:
- А я вас обманул! У меня голова не болит! Убегаю я от вас домой в лес!
И нырнул в кусты. Дед с бабкой за ним. Бегут-бегут, бегут-бегут, никак поймать не могут. Уж зима наступила даже. Замерзли дед с бабкой, устали, еле живы. Просят ушастого:
- Заяц-Заинька, принеси ты там дровишек немноженько, разожги нам костёрчик, чтоб согреться нам, старикам.
- Не-е-е-т!- отвечает заяц. - Вы меня поймали, взаперти держали! Никакой костёр я вам делать не буду! Вот сидите теперь и замерзайте, а я пошёл дальше гулять!
Тут и сказке конец, а кто слушал молодец.
Кстати заметить: не знаю почему в большинстве цыганских сказок финал - плохой. Обязательно зарежут кого-то или сам человек на себя руки наложит, или мертвецы его доведут…
Ещё хуже чем со сказками, обстоит дело с "лунго гили" - котлярскими балладами. В буквальном переводе "лунго гиля" означает "длинная песня". Она может исполняться одним или несколькими (обычно двумя) исполнителями в течение часа, без музыкального сопровождения. Я ни разу ни одной не слышал - забыли котляры свои баллады. Они теперь слушают группу "Кабриолет" - своеобразный цыганский шансон со всеми вытекающими отсюда вкусовыми провалами. Поколение тридцатилетних-сороколетних ещё играет на баянах, гитарах. Молодёжь интересует только бизнес, "дела".
- Музыкальность уходит, - сетует Гога Михай по кличке Композитор. Он единственный в России котляр, который сам пишет и исполняет песни - на русском и на цыганском. У него всего пара классов образования, но в искусстве не это важно. Когда я впервые притащил диск с его записями к себе на дачу, вся женская половина её населения заочно влюбилась в Гогу за эти песни, а бабушка, которая сама не умела обращаться с CD, всё меня просила: "Поставь цыгана. Цыгана поставь!". И слова выучила.
Дорога - наша жизнь, и мы по ней идём.
Кочуем мы всю жизнь, судьбы иной не ждём.
Что было, знаем мы - те пройдены пути,
А будет что - гадать не будем мы.
Вы подумайте! "Гадать не будем мы" - это чистокровный цыган сочинил! Впрочем, в этих словах есть правда. Котляры тоже постепенно "цивилизуются". Я думаю, лет через двадцать на уличных гадалок можно будет посмотреть только в документальных фильмах, если таковые когда-нибудь снимут. Фиксировать надо немедленно, иначе эту культуру мы попросту потеряем. Печально будет.
Цыганские дела - II
Иду по русской части посёлка в Пери. На дворе - апрель-месяц. Под ногами - слякоть, вокруг - серость. Убогие домишки с пустыми окнами. Свинцовое унылое небо. Почерневшие стволы яблонь. Сто лет некрашеные покосившиеся заборы. В огородах долёживают своё последние островки снега - такого жёсткого и грязного, словно его сюда сложили перед выбросом на помойку. Бродячий пёс цвета половой тряпки шумно лакает из лужи воду. Глаза впитывают блёклый промозглый ландшафт, в котором так сыро и неуютно. Вдруг смотрю - ярко-синяя косынка мелькнула, огненно алая юбка зажглась, с ней рядом - жёлтая, там - зелёная! Как будто в чёрно-белом кино очутились цветные персонажи! Как будто в толпе из угрюмых и строгих заиграла улыбка! Я - на цыганской улице!
…Одно лицо - смуглое, длинное, вылепленное чуть гротескно, но со вкусом. Узкий, с горбинкой нос, широкие скулы, глаза как рыбки! Завлекалка вьётся… Глаз не отвести. На пальцах левой руки - три перстня, запястье обхватывает серебряный браслет. На вид - лет пятнадцать, но глаза взрослые. Голова в косынке - значит, замужняя. Незамужние ходят простоволосые.
Другая - косенькая, как Гончарова, круглолицая, с большими губами. Настоящая Африка! Одета беднее. Серьги попроще и перстень один.
Обе - в домашних тапках. Посмотрели на меня и скрылись. Они тут дома, а русские в гостях.
Улица такая, как будто по ней только что проехалась колонна бронетранспортёров - вся в кисель. Не пройдёшь. Какие-то участки выложены гатью из брёвен и досок, иначе утонешь по колено. Дома - большие, высокие - плотно жмутся друг к другу, не оставляя их обитателям ни единого шанса на огород или клумбу. Кое-где сохранились времянки первой застройки. Цыгане приехали в Пери ещё в 1971 году, но деньги на строительство нормальных домов - "с фундаментом, с печью" - появились не сразу. Сейчас у многих под окнами припаркованы автомобили. На крышах - антенны. Основательно живут.
Здравствуйте, ромалэ!
Поскольку день будничный, мужчины на заработках - уехали в город. В таборе - дети, женщины и старые люди. Невесты и невестки - все в работе и хлопотах. Одна тащит ведро воды, две другие с трудом тянут санки с мешком угля. Четвёртая колет на лучины дрова. Дед и бабка жгут теплинку. Все - опрятные, чистые. Следят за собой. Исключение составляют дети - эти чумазые, как чертята, потому что нисколько не бояться испачкаться - мамы их за это не ругают. Никто здесь не скажет: "Посмотри на себя! В каком виде ты пришёл!". Грязный ребёнок - счастливый ребёнок. Цыганята беспечно шастают по лужам, сбивают друг друга с ног, падают, не плачут. Губастый мальчонка, подпоясавший болоньевую куртку красным шарфом, чертит на земле нечто вроде "классиков" огромным топором, который едва ли не одного с ним роста. Мне в его возрасте и перочинный-то ножик не доверяли! Вот почему они вырастают такие цельные и самостоятельные натуры.
Парень лет двадцати кричит мне крыльца:
-Вы к кому?
-К Парадайце с Гогой.
Это вместо пароля. Сигнал о том, что я не чужой. У цыган очень чёткое разделение мира на своих и чужих. Чужаками считаются все нецыгане. Для них придумано слово - "гажё". Отношение к "гажам" у котляров мусорное. У них в подсознание забита двойная мораль. Перед своими цыган должен быть честен, "гажей" по большому счёту не грех и обмануть - развести на деньги, использовать в своих целях. В какой-то степени подобный расклад оправдан традицией - ведь "гажи" не придерживаются тех же правил, что и котляры, нарушают различные табу и как следствие "нечисты". Зачем с ними церемониться? Не стоят "гажи" того! Если ты не партнёр по бизнесу, не врач, не большая шишка, табор для тебя на замке. До сих пор не понимаю, как мне удалось этот лёд растопить.
В первый раз, когда ехал знакомиться, я понятия не имел о том, как буду подбирать к табору ключик. Хотел составить стратегический план действий, но в голову лезла сплошная чушь. Мне было ясно, что ни одна из привычных схем тут не сработает. Что же делать? Решил, что любовь сокрушает все преграды, а я ведь цыган люблю и, значит, всё у меня получится само собою.
Приехал - вижу: дети, выстроившись в линейку, маршируют, как солдаты по плацу. "Ша-гом-марш!"- командует один. Строй сдвигается с места: "Раз-два-три! Раз-два-три!". При виде меня шеренга останавливается. Цыганята козыряют - рукой к голове - и хором выкрикивают:
-Здравия желаем, товарищ майор!
"Эге, думаю, значит, тут уж и не представляют, чтоб какой незнакомец, кроме как из милиции, может к ним заглянуть. Наверное, взрослые подучили. И с каким же складным расчётом - ведь майор в табор не приедет, приедет кто-то чином поменьше, ему от такого приветствия будет весело и приятно".
В голове почему-то всплывают строчки:
Никто из них не примет нас, никто не поймёт,
Но майор поскользнется, майор упадёт.
Мы - лёд под ногами майора!
Мы - лёд под ногами майора!
В этот момент меня окружает цыганское секъюрити - молодые ребята с золотыми зубами, решительные, крепко сбитые, с очень серьёзным выражением на лицах. Я среди них, как ромашка в бурьяне - лиричный и беленький. Как бы не оплошать, не поскользнуться. Объясняю, что я писатель, что хочу говорить с бароном, как найти его дом?
Цыгане смотрят на меня с подозрением, глазами так и прощупывают. Наконец один парень - Валера - спрашивает:
-Документы с собой есть?
-А у тебя?
Смеются. Юмор - главная вещь при наладке контактов с представителями других цивилизаций. Валера ведёт меня через табор. Из окон с любопытством высовываются люди. На этот раз в памяти всплывает уже дедушка Крылов:
По улицам слона водили, как будто напоказ -
Известно, что слоны в диковинку у нас.
Валера на ходу всем что-то энергично рассказывает. Вдруг смотрю - захлопали двери, и от каждого дома устремляется ко мне по цыганке, а то и по две, как будто я привёз что-то дефицитное и хозяйки испугались, что всем не хватит.
Валера по-приятельски мне подмигивает, берёт за локоть и сообщает:
-Я им всем сказал, что ты по тысяче рублей раздаёшь тем, кто что-то интересное тебе расскажет!
В мгновение ока вокруг меня собирается толпа желающих рассказать мне что-нибудь интересное. Осажденный цыганками, я пускаюсь в разъяснения истинной соли дела. Валера исчезает, как мелкий бес. Мои слова про "дружбу и бескорыстие" цыганок сильно разочаровывают. Одна тётка обиделась настолько, что пошла скандалить:
-Да кто тебе тут просто так рассказывать станет?! Раз без денег - иди в колхоз, там тебе расскажут про навоз, про корову… Иди-иди с Богом! Я тут барониха, я над всеми домами командую. Что тебе ещё нужно? Дай тыщу - всё расскажем. Не жалей. Видишь - дети голодные, кушать просят. Что я им скажу? "Кушайте этого человека"?!
И смех, и грех! Тут подходит настоящая "барониха" - Лиза. С ней мы очень душевно говорим. Липовая куда-то уходит. Вообще же они врут без зазрения совести. Честный цыган то же самое, что щедрый еврей - может, такие где-нибудь и есть, но их никто не видел. Наплетут с три короба за глаза и за уши. У них это национальный вид спорта, как в Бразилии футбол или в Англии бокс. С годами враньё доходит до автоматизма. Тут надо сказать, что врут они не только из алчности, но и просто потому, что если не приврать - скучно. Вот пьём мы перцовку, подходит к нам Женико:
-Слушай, Дим. Ты сейчас в Ленинграде живёшь? К нам вчера корреспонденты с Ленинграда приезжали.
-А кто такие?
-Я дал им интервью!
-Да ты сочиняешь - по глазам вижу!
- Нет! Они тебя знают. Спросили про тебя… А раньше к нам Листьев приезжал. Влад Листьев. Снимал барона, снимал бабушку. Он составил книжку наших портретов! (то есть фотографий - Д. Ф.). Да. Что с ней стало - не знаю.
Другой цыган - в очках (это редкость), усы - как щётка. О ком бы ни зашла речь, он всё время говорил:
- А я его знаю. Мы с ним знакомы.
Например, я рассказываю:
- Брал недавно интервью у цыганского скрипача Сергея Эрденко.
- Я его знаю. Он у нас был.
- Ходил на концерт к Эмиру Кустурице.
- А я его знаю. Он гостил тут.
В плане открытия подобных сенсаций табор в Панеево - уникальное место. В нём я услышал неизвестное стихотворение Александра Сергеевича Пушкина. Ни в одном Собрании Сочинений его нет - я проверял, и, хоть я не филолог, могу смело сказать: великий поэт в очередной раз подтвердил свои пророческие способности. До сих пор даюсь диву, как он в начале 19-го столетия сумел так детально и подробно разглядеть реалии века 20-го. Положим про то, что цыгане прекратят кочевать, ещё можно было догадаться, но как Пушкин умудрился предвидеть образование комсомола - не понимаю. Одно слово - гений.
Барон табора Греко Мустафа читает стихи нараспев - как былину. Громко, с выражением. Руки поднял, словно славит на Пасху воскресение Иисуса Христа.
Говорится: вот шатёр,
А напротив шатра
Старик сидит с бородой.
Напротив шатра -
Не при гОре горА -
Сидит комсомолец цыган.
Он речи ведёт,
Он с цыганами поёт:
"Эй цыгане! Гей цыгане!
Нас осёдлости зовут
Кочевать мы перестали!
Все за дело, все за труд!"
- Это Пушкин написал!- утверждает Женико.
- Он очень любил ваш народ, - говорю им я, а тот, которых в очках, опять за своё:
- Пушкин? Ну как же?! Знаю такого.
- Если знаешь, расскажи про него.
- Он был… (секундное смятение) хороший человек!
- Ещё бы он не был хороший - он же Пушкин!
В этот момент по табору прокатывается очередь пронзительных автомобильных гудков - шофёры сигналят, что из горинской кумпании приехал жених за красавицей-невестой.
Свадьба у котляров - ключевое событие, потому что обычно одна на всю жизнь. Разводов в таборах не признают. Невесту для сына выбирают родители. Свадьбы играются лет в пятнадцать. Ей в обязательном порядке предшествует сватовство. Как правило, выбирать невесту ездят в другие таборы - за свежей кровью. Могут сосватать и трёхлетних малюток. Я видел, как будущие муж и жена пускают кораблики в одной луже. Родители действуют настолько загодя, чтобы перекрыть другим цыганам дорогу. К сосватанной девушке никто не посмеет подойти с намереньями отбить или взять к себе. С этим очень строго.
- Как же выбирают из таких малышей? - с недоумением обращаюсь я к Парадайце.
- На мать смотрят, на отца. Если семья хорошая, значит, и ребёнок такой же вырастет. На достаток смотрят, на здоровье…
Получается, что лучшие цыганки с детских лет уже кем-то заняты. Если кто-то с выбором запоздал, начинаются проблемы. Едет отец в другой табор смотреть невесту своему сыну, размышляет он так: "Ух, и красавицу же я ему выберу! У всех от зависти глаза вылезут! Век меня благодарить будет!". Приезжает он в соседнюю кумпанию, а там все красавицы уже расписаны. Цыган вздохнёт, голову почешет и держит путь уже в третий табор. Там история повторяется. И в четвёртом тоже. В пятом отец, который устал, надоело ему, уже другими глазами смотрит: "А и эта ничего, хоть и средненькая. Может, характер у неё добрый. Главное - духовная красота!". Потом происходит сватовство. Отец жениха приносит в дом потенциального свёкра празднично украшенную бутылку шампанского, которая у котляров называется "плоска". Если отец невесты её откроет, значит, сватовство состоялось. Другое дело, что он волен плоску принять, да не открывать - затянуть интригу на несколько дней, лавируя между "да" и "нет" и отговариваясь общими фразами вроде "как же я без любимой дочки! Как цветочек она у меня! Всем вы, сваты, хороши, но сомневаюсь я, извиняйте". Сомневаются обычно не доле двух-трёх суток. Для свёкра это тем более удобно, что всё это время пир горой идёт за счёт жениха и его семьи. Если в итоге сватам всё же отказывают, возвращая им непочатую плоску, семья невесты обязана покрыть им все финансовые издержки. Впрочем, обычно если уж пошла гульба, то и свадьбе быть.
С незапамятных времён у котляров положено платить за невесту колым - выкуп, назначаемый её отцом. В начале 20-го века в Восточной Европе, где на тот момент скитались котляры, эта плата колебалась в районе 500-700 золотых монет, у нас - 8-10. Существует даже предание о том, что котляры приехали в Россию из Австро-Венгрии и Румынии якобы именно потому, что здесь цена невест была очень низкой. До сих пор выкуп платится в старинных монетах, которые бережно хранятся в каждой семье уже добрую сотню лет - попадаются и дукаты Марии-Терезии, и австро-венгерские кроны Франца-Иосифа, и турецкие лиры эпохи султаната, и российские царские империалы. Котляры хранят и лелеют их как нумизматы. Даже если семья откровенно нуждается или выглядит нищей - у неё всё равно на огороде закопана банка с золотом. Котляры от него без ума. У них на золоте - бзик. Я знаю семьи, которые разорились, занимая деньги на бизнес под чудовищные проценты - лишь бы не трогать закопанное сокровище, которое представляет для них не столько материальную, сколько символическую ценность. Это первобытный культ, а не усмешка капитализма. Не заначка, а священный благородный любимый несравнимый бесценный металл. В последнее время получили распространение также и самодельные монетки, выполненные под старину.
И вот наступает торжественный день свадьбы. Русские на ней - только видеооператор и музыканты с аппаратурой. Некоторые цыгане намеренно шикуют и, чтобы про них говорили: "Ай, какие щедрые! какие богатые!", покупают очень дорогую водку и высококачественную колбасу. За праздничным столом мужчины сидят отдельно от женщин. Тамада - какой-нибудь бойкий весёлый паренёк - обходит гостей и собирает подарки. Звенят бокалы, играет музыка - всё, как у нас, за одним небольшим отличием в лучшую сторону.
Дело в том, что вопреки распространенному мнению, будто бы цыганская свадьба - это глум и угар, котляры ведут себя на протяжении всего вечера очень чинно. Предварительно из молодёжи выбирают дежурных, которые всех контролируют и, если кто-то, выпив лишнее, начинает бузить, они тотчас подлетают к нему и решают конфликт, преимущественно, мирными средствами. В крайнем случае - могут вывести и уложить спать. Очень плохая примета, если гости за свадебным столом поругаются. Молодым - дурной знак, а гостю, устроившему скандал, ещё хуже. У него сильно портится репутация, его в таборе осуждают: "Как же так! На свадьбе повздорил! Другого места не нашёл! Фу! Пьяница!".
Часов в 11-12 ночи гульба приостанавливается. Старые женщины ведут молодых в отдельную комнату, где и учат делам супружеским. Не у всех пацанов получается сразу, особенно, если свадьба "на выезде" - в другом таборе. Дома, как правило, моментально; там и стены помогают.
По котлярским понятием, главное украшение невесты - её невинность. Окровавленную простынь выносят и показывают гостям в доказательство того, что невеста "честная". Иногда свекровь с этой простынью танцует. Все опять садятся за стол и гуляют до утра.
На рассвете мальчишки должны натаскать к каждому в таборе дому по ведру воды, чтобы оповестить таким образом, что молодая играла свадьбу чистой и непорочной. Это, впрочем, и так уже всем известно, но обычай есть обычай. В последние годы он сильно упростился, и ведро с водой получает только отец невесты - он должен из него умыться.
Мне, впрочем, интересен другой нюанс:
- Что если мальчику невеста не нравится?
- Ну они же дети. 14-15 лет. Они к этому относятся несерьёзно, как к игрушкам. Не понимают, что на всю жизнь. Им легко навязать что-то. Раз родители решили, то так и надо. Родители плохого не подскажут сыну никогда. Осознание приходит потом уже, когда сколько-то вместе прожили, часто уже и ребенок есть, куда уж тут расходиться, особенно девушке. Переживают, но терпят.
Это мужское мнение, которому цыганки только поддакивают:
- Женщина, которая с одним поживёт, с другим поживёт - это не женщина. Ну, побил он тебя - всё бывает. К мамке убежишь, поживёшь у неё неделю, потом придёшь, чай поставишь, муж придёт, как ничего не было, живём, разговариваем, телевизор смотрим.
Иногда, разумеется, случаются эксцессы, которые настолько потрясают котлярский мир, что надолго откладываются в народной памяти в качестве быличек. Вот одна из них. Привожу почти дословную диктофонную расшифровку, чтобы в ущерб гладкости речи можно было почувствовать её живость со всеми стилистическими огрехами и своеобразием.
Одна девушка дружила с другим парнем. По закону ей не давали выйти за этого парня, а хотели дать её за другого. Она того парня не любит. Любимый ей предлагает бежать. Она не решилась. В общем, насильно взяли и отдали её за другого цыгана. Она всегда плакала, всегда недовольная была своей судьбою. Вот пойдет в лес, плачет-плачет, смотрит на небо и говорит: "Господи! Отдали меня за нелюбимого человека из-за его богатства! Как мне жить? Что мне делать? Покушение на себя сделать, отравиться - что мне делать?". Муж начинал уже её бить - ну видит, что она его не любит. А она говорит: "Чем так жить, лучше пойду к речке и кинусь я".
Ну и пошла она к речке кинуться, стала на высокий берег и помолилась богу. Всё, говорит, кидаюсь. И откуда-то летит её парень - тот, кого она любила, выхватил её, удержал от смерти и говорит: "Если ты кинешься, я за тобой, но я не допущу, чтобы ты умерла. Пускай хоть весь табор нас видит вместе, что хотят пускай с нами делают. Я тебя заберу. Я не дам, чтобы ты страдала и мучилась".
В общем они решились и убежали. Родичи стали разыскивать их. Слухи ходили, что поймают - убьют, так разозлились на эту пару. Скрывались они пятнадцать лет. У них дети появились, всё, и они пошли в другой город, в другой табор и стали объяснять свою ситуацию. "Вот так, вот так, вот так, вот так, - говорит она. - Люблю его, он меня, а меня отдали за деньги и богатство за другого замуж. Мне немило было жить, я хотела кинуться, покушение на себя сделать, вот. Что мне делать? Мы убежали. Пятнадцать лет прошло с тех пор, а мне всё хвалятся, что если его поймают, меня поймают - зарежут, убьют нас обоих. Вы как барон, такой знатный цыган, рассудите нас - столько время прошло! Да, я стыд сделала, позор сделала, но ведь столько лет прошло! Смирение какое-то должно быть?!".
Этот барон спросил, чья она дочь, и говорит: "Да, мы слышали вашу историю, но я тебе помогу". Она говорит: "Только вы поручитесь, что с ним ничего не будет и со мной". "Да, - говорит барон. - Я поручаюсь". После дал он телеграммы её родителям, они приехали и с ними ещё те цыгане, которые дали колым за неё. Сделали расчет, колым-золото возвратили этой семье, всё обошлось по культурному, спокойно.
Прошло после этой разборки пять лет. Внезапно поймал её первый муж. Подстерёг и убил её очень жестоко. А перед смертью сказал: "Раз ты мне не досталась, и ему ты всё равно не достанешься, хоть и столько времени прошло". И он её взял и убил, и потом сам себя порезал.
История - жуткая, однако, не стоит делать из неё вывод, что для цыган убить человека - это плёвое дело. На них и без этого навешано немало клеветнической ерунды. Ну - ворьё, ну - мошенники, но никак не убийцы и не злодеи. Я объехал четыре табора, обошёл десятки котлярских домов, сколько раз общался с ними на улице и ни разу (ни разу!) ничего плохого от них не видел. Правда, один раз меня с ними забрали в милицию, но тут не цыганская вина. Судите сами: стоят на ивановском вокзале цыганки-гадалки. Я сам мимо шёл, но как всегда не удержался и познакомился. Разыгрался диалог. Я их пивом угостил. К ларьку они сами сбегали и сдачу принесли. Зажигательные, славные. Глаза - "подвижные, как пламя". Одна стоит, подливает мне в стаканчик. Другая чечётку бьёт. Мурлычут, скалятся. Такое впечатление, что сейчас ямщик на тройке примчится, затянут величальную и понесёмся сломя голову на край света - мимо всех светофоров, "Связных", "Рив Гошей". Я им вопрос, они мне сто ответов. Попечалились, что барон у них умер недавно, нового никак не выберут. Одна приближает ко мне лицо и доверительно говорит:
- Митя, ты же разумный человек! Бери мою дочку, и мы тебя нашим бароном выберем!
- Нельзя же русским на котлярках женится!
- Это раньше, раньше было, а сейчас не то.
- А мужчины ваши как на это посмотрят?
- Да что мужчины! Тьфу!
- А разве у вас не мужчины во главе семьи?
- Бомжи они! Какие мужчины? Денег не приносят.
- Вы их кормите?
- Ну а кто же?!
Сразу видно, что у них табор бедный, деградирующий, опасный. Недаром женщины гадать ходят. Разве хороший цыган в современные времена допустит, чтобы его жена или дочка по вокзалам да базарам болталась? Эти же мне сами какую-то красотку подсунули. Даже в сторону отошли, чтобы мы вдвоём пообщались - новая "тёща" организовала. А невеста спокойная, уверенная. Лицо - всегда готовое улыбнуться, но без заискиванья. И глаза отводит с лукавой дикарской скромностью…
Кончилось тем, что и меня, и невесту, и тёщу задержал наряд милиции "за распитие спиртных напитков на территории железнодорожного вокзала". Больше я их не видел. Менты разлучили. Судьбу мне сломали. И это за всю мою жизнь самый негативный результат общения с цыганками! Плёвый штраф и куча впечатлений! Так что нечего их бояться. Они не звери. Если вдруг соберётесь в табор, лучше ехать не с пустыми руками - взять водочки, закуску или фрукты. Если вы им понравитесь, они в следующий раз сами вам поднесут угощение "от товарищей и нашей кумпании". Каких-то особенных блюд цыганская кухня не знает. Очень любят голубцы - "сармали". В чай кладут не только лимон, но и курагу, изюм, порезанные кусочки яблока, апельсина. Посуда блестит - до того надраенная. Пусть не говорят, что у цыган в домах грязно. Молодухи целый день со швабрами носятся. Чистота - маниакальная. Правда, труд их не ценится, потому что в любое время года, в любую слякоть, кто в гости заглянет - не разувается. Ходит по всему дому в уличной обуви. Даже половичков не кладут, чтобы ноги вытирали. И двери всегда раскрыты. Ни одной на замке не видел. Воплощённый коммунизм! Заходи, к кому хочешь.
Газового отопления в домах, как правило, нет, но в комнатах тепло - топится печь. Мебель отсутствует - диваны да кровати. На полу и стенах - ковры. Признак богатства - дорогие люстры и видео-аудио-техника. Телевизор работает, не выключаясь, даже если его никто не смотрит. Очевидно, в счётчике - "жулик". Собак и кошек не держат. Всё ухожено, чистенько, по местам разложено.
"Сейчас у нас так, - рассказывает Брия. - Невестка встаёт в семь утра, нарядится, самовар ставит на всех... Свекруха спит, а невестке надо быть на ногах! Жарит, варит, стирает! Когда не устанет невестка утром - у нас это позор!".
Как многие народы, сохранившие традиционную культуру, котляры выказывают большой почёт старикам, поэтому многие с первой молодости, чтоб казаться солиднее своих лет, отпускают бороды и усы - ведь "чем старше выглядишь, тем мудрее".
- У нас со стариками говорить - благо. Приходят ко мне в праздник правнуки, внуки. Спасибо, говорят, что вы с нами говорили, что вы счастья нам пожелали, - делится со мной пожилая цыганка. Молодой кивает и подхватывает за нею:
- Мы все хотим быть похожими на деда!
Собственно говоря, главная ценность для котляров - семья. В детях они видят продолжение себя. У кого детей много, тот считается богатый человек. У Греко и Лизы их целых двенадцать. У каждого из них уже свои семьи - человек по пять-шесть. Посчитайте, сколько у Греко внуков!
12 х 6 = 72!!!
Есть чему позавидовать. Я так думаю, что если Путин объявил 2008-ой год Годом Семьи, это значит - Цыганский Год. Ведь что самое ценное может передать отец сыну? Свой взгляд на вещи, своё понятие о нравственном и безнравственном. Русские это уже потеряли. Каждое новое поколение, благодаря НТР и стремительному прогрессу, вынуждено самостоятельно придумывать для себя ориентиры, а котляры сохранили крайне чёткую и древнюю иерархию ценностей - сверху Бог (православный), а под ним ходят люди, и не каждый сам по себе, а каждый живёт перед Богом и людьми. То есть у русских каждый сам воротит, как знает, а в таборе все на виду. Если ты проштрафился и нашкодил, ты этого не скроешь. Тебе будут помнить. Поэтому все стараются вести себя достойно. Поговорка "Береги честь смолоду" для котляров не пустые слова. Эта стройность мировоззрения - почти аристократического толка. Она была присуща русским дворянам, а потом, поддавшись общей энтропии постмодернизма, распалась, оставшись законсервированной разве что в какой-нибудь таёжной глубинке, лесной деревеньке на пять дворов, если, конечно, жители её не успели спиться. Котляры вследствии своей добровольной изоляции ещё не нюхнули такого бедствия, но распад не за горами. Они не слепы и с осуждением принимают то, что происходит вокруг них, крайне беспокоясь, какими же вырастут их дети и внуки.
Вот типичные примеры котлярских суждений на тему этики:
"Раньше люди по-человечески друг к другу относились, а теперь что за человек пошёл? В Бога он не верит, в людей не верит!.. В кого ж он верит?! Гнилой орех!"
"Кругом жульё. Воруют у народа деньги и народ заставляют в воры идти. Ещё эти взрывы, заложники, терроризм, убийства… Зачем всё это?".
"По телевизору чёрти что показывают! Вот мы были в ГДР, давно это было, пришли с другом в кинотеатр. Смотрим - девушка плачет. Спрашиваем: "Что ты плачешь?". Она говорит: "Приехала за тридцать километров из деревни на фильм, а он только с восемнадцати лет! Меня не пускают!". Мы говорим: "Погоди. Не реви". На нас тогда плащи были - чёрные, длинные. Мы ту девушку под плащи с головой упрятали и мимо кассы провели. Так весь фильм и просмотрели втроём на двух местах. А что там нельзя смотреть молодёжи было? Один поцелуй невинный! А сейчас чего передают? Голых одних - друг на друге!".
"Раньше русские делили с нами хлеба кусок пополам! Мать моя ходила по деревням. Мёд, яички, картошку, сахар - целую сумку могла нагадать! Русские все делились, а теперь ничего не дают".
"Раньше народ вежливый был, а тут иду - русская женщина на мужа ругается: "Сука! Паразит!". Разве так можно? Она же женщина - культурная, грамотная, родилася-училася, а ругается! Понимаешь, как нехорошо?".
"Вот нам говорят: "Вы плохая нация", а у нас наоборот - мы самый лучший народ, я думаю! Дети у нас не пьют, с другими бабами не шляются, на дискотеки не ходят. В пять часов они все дома. Наркотики вообще не знают что такое! Мы их женим рано, чтоб семейные были, серьёзные. Драк не любим!".
"Дети - это кровь наша. Русские своих детей бросают, а мы своих никогда не бросим. Мы и чужих берём - из приюта. Всё по документам. Неправду говорят, что мы их крадём".
Это действительно так. Я не раз видел цыган светловолосых и голубоглазых. Это были как раз те самые сироты-детдомовцы, которых котляры официально усыновили и воспитали по своему уставу. Они выросли и женились на цыганках, дети у них - полукровки, но сознание на сто процентов - цыганское. Потому что главное - дух. Это только с первого взгляда кажется, что цыгане - народ "ни родины, ни флага". Флаг у них есть и на нём написано: "Мы - цыгане, а остальное не ваше дело". Причём это загадочное определение "Мы - цыгане" каждую минуту означает только то, что им в данную минуту выгодно. Обман такая же часть цыганского мира, как золотые зубы, чай из фруктов, суеверия или красная лента, развевающаяся на доме невесты в день её свадьбы. Нерушимая заповедь лишь одна - "Будь цыганом". Она как бы подразумевает и всё остальное: верность традиции, культ семьи, двойные стандарты в общении со своими и с чужаками, неувядающее жизнелюбие, наивность и хитрость, наглость и набожность, деловитость и бесшабашность, доброту и жестокость, гармонию и смуту - все живые краски цветущей жизни.
Очерки были опубликованы в журнале "Отечественные записки". 2008 г., № 1, 2.
