Все примерно представляют себе, как выглядит старинный цыганский костюм. Но это благодаря кино. Цветастые юбки, шали, мониста… Отодвинем в сторону штампы. В разные века и в разных странах таборные наряды не имели между собой почти ничего общего. Здесь мы поговорим о Британских островах (куда цыгане прибыли в начале XVI века). Прибыли в византийских плащах-накидках и тюрбанах. И, конечно же, этот восточный наряд со временем исчез под влиянием английской среды… Да что говорить об одежде! За пять с лишним столетий даже внешность пришельцев изменилась в результате смешанных браков. Наряду с чёрными «индийскими» лицами ныне встречаются вполне англосаксонские.
Быт «кочевого племени» представляют себе консервативным, раз и навсегда устоявшимся. Если вы прежде давали себе труд пробежаться по интернету, то наверное заметили, что английские цыгане имели красивые фургоны-«вардо», украшенные деревянной резьбой.
А ведь это — нововведение, возникшее на рубеже XIX и ХХ столетий!
Чуть раньше цыгане фургонов и лошадей не имели. Использовали навьюченных ослов. А в самом начале просто ходили пешком с узлами за спиной.

В сущности, цыганский быт основан на приспособлении к климату и обычаям каждой новой страны. Цыгане — зеркало того народа, среди которого они живут. Я совершенно сознательно не буду останавливаться на облике цыганских мужчин Англии. С самых ранних времён они одевались неотличимо от английского простонародья. Мы видим на старинных картинах всё те же куртки, шляпы, чулки до колена, ботинки с пряжками…

Цыганская стоянка.

Джеймс Вард (James Ward), английский художник (1764–1859),

холст, масло; 1809 год.

А вот с женской частью табора поинтереснее! Цыганки несомненно выделялись из английской толпы, хотя из нашего времени не сразу поймёшь, что же в их облике выдавало национальную специфику.

Цыганка.

Уильям Джозеф Шэйер (William Joseph Shayer), английский художник (1787–1879),
холст, масло.

А вот с женской частью табора поинтереснее! Цыганки несомненно выделялись из английской толпы, хотя из нашего времени не сразу поймёшь, что же в их облике выдавало национальную специфику.

Цыганка.

Уильям Джозеф Шэйер (William Joseph Shayer), английский художник (1787–1879),
холст, масло.

Все мы помним по фильмам о викторианской эпохе женские накидки с капюшонами. В дождливом холодном климате Англии они полюбились женщинам всех сословий. Особенно «прикипел» этот наряд к цыганкам. Ещё раз напомню, что Ла-Манш они пересекли в широких византийских плащах (под которыми так удобно прятать краденых кур). Так стоит ли удивляться, что архаичные покрывала уже в начале XVIII века сменились на английские накидки? Выделяла же цыганок тяга к ярким расцветкам. На старинных картинах мы видим жёлтые, синие, зелёные плащи. Но чаще всего красные.

По алому плащу цыганку узнавали издалека. Ну а дальше местные жители «ловили» уже детальки. Хотя под плащом таилась всё та же выпрошенная английская одежда — была она особо потрепанной.

Капоры и платки в таборах носили небрежно. Чепец съезжал набекрень. Платок повязывали так широко, что он едва держался на голове.

Западная чопорность в таборах уважением не пользовалась. Давно забылись прабабушки, которые пришли в Англию полунагими. Но индийская традиция спокойного отношения к наготе проявлялась и в весьма откровенных лифах, и в широком вороте, соскальзывающем с плеча.

Порой комплект женской одежды был не полон. Идёт цыганка в сорочке. Лиф со шнуровкой есть, а юбки нет.
Вот как описывает цыганку Джордж Борроу в автобиографическом романе «Лавенгро» (1851 г.):
«Голова её была ничем не покрыта; длинные волосы, разделённые на пробор, свешивались почти до пояса двумя конскими хвостами... Руки её были голые, грудь наполовину прикрыта несерьёзного вида корсажем, ниже которого была только исподняя юбка из грубой ткани — и ничего более».

Цыганский табор.

Гравюра Томаса Роулэндсона (Thomas Rowlandson)
по зарисовке Фрэнсиса Уитли (Francis Wheatley). 1786 год.

Обе цыганки носят юбки по колено, У девушки с распущенными волосами весьма откровенный разрез платья. Видимо, в ранний период такая скудная (и далёкая от английских приличий) одежда была в таборах нормой.

Цыганский табор. Гравюра Томаса Роулэндсона, 1786 год. Фрагмент.

На цыганской стоянке. Фрэнсис Р.А.Уитли (Francis R.A. Wheatley)

Английский художник (1747–1801). Акварель. Фрагмент.

Несмотря на невыразительный художественный язык, эта зарисовка показывает главные приметы цыганок: ребёнок за спиной, босые ноги, юбка по колено. В то же время одежда таборных мужчин XVIII-го века неотличима от английской.

Цыгане в лесном пейзаже.
Гравюра Дж. Вуда (J. Wood) по картине Томаса Гейнсборо (Thomas Gainsborough),
английского художника (1727–1788). Фрагмент.
Лифы у цыганок 18-го века — надо прямо признать — «несерьёзные».

Шотландский поэт Джон Лейден (1775–1811) упоминает при описании кочевого табора и алые плащи, и презрение к европейским условностям:

Не стоит думать, что англичане только морщились, глядя на смуглых оборванок. Лохмотья, которые вечно балансировали на грани приличий, подчёркивали восточную красоту кочевниц. А закалка этих женщин внушала невольное восхищение. Не будем упускать из виду, что хоть наши русские зимы и суровее, но в Англии очень промозглый климат. Частые дожди, туманы, сырость, холодные ночи. Вспомните, что в английских исторических фильмах персонажи постоянно греются у камина и спят в толстых длинных рубахах, да ещё с колпаком на голове. Богатые господа ходили по своим замкам в стёганых халатах. И уж поверьте, не случайно Англия стала единственной европейской страной, где даже нищие крестьянки уже в Средние века обязательно имели обувь.
В целом англичане народ закалённый. Но даже этой нации (стойкой к лишениям и ухитрившейся колонизировать полмира) неприхотливость кочевых семей казалась удивительной. В мемуарах XIX века мы то и дело находим озадаченные фразы о цыганах, которые утром окатываются ледяной водой. В таборах презирали тех, кто кутается с приходом зимы.

По мнению англичан такое кочевое мироощущение выглядело с одной стороны заманчиво, а с другой запредельно. Вспомним финал повести Джерома К. Джерома «Трое в лодке, не считая собаки». Столкнувшись с затяжными дождями и пронизывающей сыростью, приятели поначалу хотят продолжить своё путешествие несмотря ни на что. Подбадривая себя, они бойко горланят цыганскую песню о любви к дождю, грозе и ветру. Вот только хватило их ненадолго. Трое молодых англичан досрочно возвращаются к тёплому камину.
Если у кого и хватало выдержки — так это у английских девушек. Трудно понять, каким мёдом была намазана кочевая жизнь, но они частенько выбирали вечные скитания. Выходили замуж за таборных цыган и во всём подражали новым подругам.

Цыганские активисты любят показывать историю своего народа в чёрном цвете. Все примеры европейского расизма они старательно выковыривают, как изюм из булки. Между тем, в прошлом всякое бывало. Наряду с гонениями было дружелюбие, сострадание и даже любовь. Недаром в англоязычном мире вот уже триста лет пользуется популярностью баллада о графине, которая покинула роскошный замок, сбросила туфли и ушла странствовать с молодым цыганом. Процитирую это произведение английской народной поэзии в переводе Маршака:

Цыгане явились на графский двор,
Играя на тамбурине.
Так звонко гремел их веселый хор,
Что в замке проснулась графиня.

Танцуя, сбежала она на крыльцо,
И громче цыгане запели.
Увидев ее молодое лицо,
Они ее сглазить успели.

— Шелка дорогие снимите с меня,
Подайте мне шаль простую.
Пускай от меня отречется родня, —
С цыганами в степь ухожу я.

Вчера мне служанки стелили кровать
У мужа в богатом доме.
А нынче в амбаре я лягу спать
С цыганами на соломе!

— Пойдешь ли со мною, — спросил её Джек, —
Скитаться в ненастье и стужу?
Клянусь я ножом, не вернешься вовек
Ты в замок оставленный — к мужу!

— С тобою я рада весь мир обойти
И плыть по морям-океанам.
С тобою готова погибнуть в пути,
С моим кареглазым цыганом!

Дорога бежит по лесам, по горам,
То низко бежит, то высоко,
Но вот выбегает она к берегам
Шумящего в скалах потока.

— Бывало, я в воду спускалась верхом,
И лорд мой был рядом со мною.
Теперь перейду я поток босиком
С тяжелым мешком за спиною!..

О каком тотальном расизме можно вести речь, если в XIX веке английские леди заказывали свои портреты в образе кочевой гадалки? Обеспеченным женщинам хотелось хоть на картине пожить вольной жизнью. Выполняя эту прихоть, живописцы изображали аристократок с ребёнком, привязанным за спиной.

Семья Стэплтонов.

Групповой портрет. Томас Бич (Thomas Beach),
английский художник (1738–1806).
Холст, масло; 1789 год.

В роли цыганки слева — Катерина Стэплтон. В собственном обличье позируют: Уильям, Мария и Генри-Джеймс Степлтоны.

Поскольку наш разговор посвящён именно женскому цыганскому образу, то мы зафиксируем те мелочи, из которых он складывался. Итак, повторим по порядку:
плащ с капюшоном,
небрежный головной убор,
ребёнок за спиной,
сползающее, дырявое или ветхое платье,
корзина.
Последнюю деталь поясню. Во-первых, в таборах плели корзины на продажу.

Плетение корзин возле Саутгемптона.

Уильям Джозеф Шэйэр (William Joseph Shayer), английский художник (1787–1879), холст, масло.

Во-вторых, просто так попрошайничать запрещал закон. Чтобы не сесть в тюрьму, цыганка должна была хотя бы делать вид, что торгует вразнос. Возможно, поначалу это стало вынужденной маскировкой, но к 19-му столетию кочевницы прочно освоились в роли мелких торговок.

Цыганская королева.

Джон Рейд (John Reid), английский художник. (1861–1906).
Холст, масло.

Вот что пишет Вернон Морвуд в книге «Наши цыгане в городе, палатке и повозке» (1885 г.):
«Юные цыганские девушки носят корзины, наполненные множеством полезных и славных вещиц, включая сюда гвозди и зубные щётки, гребешки, булавки, иголки, нитки, напёрстки, брелки, колечки и цепочки (которые выглядят как золотые), французские миниатюры, шнурки для ботинок, пуговицы всех размеров, типов и цветов, а в зимнее время шерстяные перчатки, связанные самолично – всё это можно увидеть в их корзинах. Они выставляют этот товар на продажу с двоякой целью: и показать и — если представится возможность — погадать за старое платье, шаль и деньги».

Пожалуйста, дайте мелочь.
Английская люминированая литография, 1826 год.

Здесь изображена босоногая цыганская девушка, торгующая вырезками из печатных изданий. На траве возле корзины она положила записку: «Scraps thankfully received».

Цыганки, торгующие вразнос, стали также героинями английской художественной литературы. В книге Флоры Томпсон «Lark Rise» описываются 80-ые годы XIX века:
«Цыганки с сетками для капусты и прищепками были довольно частыми гостьями, потому что стоянка их обычно располагалась всего в миле от деревни, и ни один дом не был беден настолько, чтобы вовсе лишить их привычной поживы. Если открывшая дверь хозяйка дома была младше сорока, посетительница вкрадчивым голосом спрашивала “Твоя мама дома, милая моя?”. Затем, после надлежащих объяснений, следовало удивленное восклицание: “Вы что, хотите сказать, что вы и есть мать? Ну и ну, ничего себе. Я бы вам не дала и дня больше двадцати”.

Как бы часто ни повторялся этот комплимент, он всегда выслушивался с охотой и служил прекрасным началом долгого разговора, за время которого коварная “египтянка”узнавала не только всю семейную историю хозяйки дома, но и немало полезного о тех соседях, которые намечались к дальнейшему использованию. Потом следовала просьба о “горсти мелких картошек или паре луковиц, чтобы положить в котелок”, и если овощи были получены, что случалось почти всегда, у “милой леди”просили ее старую рубаху, или рубаху ее мужа, или что-нибудь из старых детских вещичек, и какой бы бедной ни была деревня, несколько поношенных одеяний обязательно добавлялось к тюку, который затем продавался старьевщику.
Иногда цыганки предлагали погадать, но всегда получали отказ, не из-за скептицизма или нежелания узнать будущее, но из-за того, что ни у кого не было требуемой серебряной монеты. “Нет уж, спасибо”, — отвечали женщины. — “Не надо мне ничего такого. Мое будущее уже предсказано”.
“Ах, госпожа моя! Вы так думаете, но с теми, у кого есть дети, никогда не угадаешь. Вы родились, но еще не умерли, так что, может, вам еще доведется обряжаться в шелка и ездить в собственной коляске. Вы подождите, пока ваш славный крепкий мальчуган не разбогатеет. Он не забудет свою матушку, будьте уверены!”»

Итак, англичанам издали бросалась в глаза узнаваемая фигура в красной накидке и с корзиной. Никаких золотых монист у английских цыганок, естественно, не было. Обходились кольцами, браслетами и серьгами.
Прелесть таборной одежды была в причудливом сочетании несочетаемого. Драный в клочья фартук мирно сосуществовал с богато расшитым лифом, который удалось однажды выпросить у сердобольной леди. Лохмотья могли дополняться грязными кружевами на рукавах. Дыры, пятна, заплаты, расползающиеся швы… Множество мелочей работало на то, чтобы разжалобить чужаков.
Ну и самое главное для таборной цыганки. Босые ноги. Именно на Британских островах этот знаковый признак бедности выглядел особенно контрастно.

Гадающая цыганка.

Иллюстрация к роману «Туа-о-Ранги-Уту. История Любви, ненависти и мести». 1894 год.

Часто говорят, что цыгане перенимают от окружающих тип одежды, обычаи и так далее. Но вот вам обратный пример. Как уже говорилось, в Англии каждая батрачка имела обувь. Вспомните старинную живопись или хотя бы исторические фильмы (которые британцы снимают, стремясь к максимальной достоверности антуража). Нет там босых англичанок! И недаром героиня из романа «Эдинбургская темница» (шотландская девушка) вынуждена была обуться, ступив на собственно английскую землю. С первых же шагов она столкнулась с косыми презрительными взглядами и «язвительными замечаниями»…
Зато цыганки ухитрились выдерживать прессинг среды в течение четырёх столетий. Конечно же, влияла общая атмосфера и на них. Обутые кочевницы — далеко не редкость на картинах английских живописцев.

Цыганка просит подаяние.
Э.Халл (E.Hull), английский художник.
Гравюра первой половины XIX века.

Но удивляться надо не тому, что к Первой Мировой войне цыганки почти перестали ходить босиком. Поразительна как раз их многовековая верность национальному обычаю. Всё вокруг склоняло их к отступничеству. И суровый климат. И пример поголовно обутых женщин. Вот только действовал этот пример с осечками. Для того, чтобы встречные охотнее подавали, цыганка должна выглядеть нищей! Этот основополагающий принцип заставлял таборных женщин оставаться босоногими даже тогда, когда многие их подруги сочли вполне достаточным иметь заплаты на локтях и махрящийся подол юбки.

Ирландские цыгане.

Огастус Эдвин Джон (Augustus Edwin John) английский художник (1878–1961).
Рисунок. Фрагмент.

Котелок на этой зарисовке висит на специальной изогнутой железке, которую втыкали в землю. К концу XIX века эта удобная вещь заменила треногу из деревянных шестов. На английском языке она называлась: kettle iron (железяка для котелка) или kettle prop (стойка для котелка). Иногда говорили kettle crane. Сами же цыгане употребляли выражение «харвисастер» (kharveesaster) или «кекковиски састэр» (kekkauviskey saster). Последнее слово зафиксировал ещё цыгановед Джордж Борроу в 1873 году.

Цыганская семья на рыбном рынке.
Уильям Джозеф Шауэр (William Joseph Shayer), английский художник (1787–1879),
холст, масло.

В рамках нашего проекта «Свэнко» мы занимаемся реконструкцией таборных нарядов в разных странах. Графический материал, который вы здесь увидели — основа нашей «англо-цыганской» фотосессии. Мы исходили из того, что старинные художники дотошно изображали детали одежды, но - увы - редко умели ухватить национальный типаж. Как правило, из-под кисти живописцев выходили лица, которые трудно назвать цыганскими. Фото-реконструкция позволяет сгладить это впечатление недостоверности.

Впрочем, судить вам.