Цыгане под сенью рубиновых звёзд.

Цыгане – народ индийского происхождения. Первые таборы прикочевали в Россию во времена Петра I и были встречены дружелюбно. Принято считать цыган кочевниками, но без поправок нам не обойтись. Благодаря предоставленному новым подданным равноправию
многие из них выбились в купцы или стали обрабатывать землю. Заслуженным успехом пользовалось в крупных городах цыганское хоровое пение, поэтому возник слой артистов, кормившихся выступлениями в ресторанах. Согласно статистике в начале XX века пятая часть цыган проживала в городах. Практически это тот же процент горожан, что наблюдался тогда у коренного населения.
За два столетия цыгане, в том числе и кочевые, переняли не только русские обычаи и элементы фольклора. Они стали россиянами по духу и даже начали называть себя русска рома. Октябрьский переворот застал это национальное меньшинство врасплох. Драматург Иван Ром-Лебедев, стоявший у истоков театра «Ромэн», вспоминал о характерном фразе, прозвучавшей в московском хоре:
- Что такое «большевики», кто такой «пролетариат», что у них на уме, до нашей телячьей головы всё равно не дойдёт. Наше цыганское дело - сидеть и ждать...
Изменения отнюдь не пришлись цыганам по душе. Городские артисты оказались на грани голодной смерти, поскольку исчезла богатая публика в ресторанах. Торговая среда получила первый удар ещё при «военном коммунизме» и была окончательно добита во время коллективизации законом, запрещающим держать лошадь в частном хозяйстве. Это постановление, призванное загнать мужиков в колхозы, ударило и по цыганам-барышникам, поскольку по всей стране закрылись конные ряды. В целом же кочевому народу стало гораздо труднее добывать средства к существованию из-за общего падения жизненного уровня. Обедневшее население уже не могло заплатить прежние деньги ни за гадание, ни за изделия таборных кустарей.
Наш разговор пойдёт о репрессиях, которым подвергся цыганский народ в результате октябрьского переворота. Цыгане лишь на поверхностный взгляд – кочевники, живущие вне времени и вне политики. При всей своей кастовой ментальности, они были органичной частью российского общества, а потому разделили судьбу большинства жителей рухнувшей империи.
После революции чётко прослеживается процесс деклассирования некогда уважаемых членов общества. Цыганское купечество было сметено советской властью. Наиболее прозорливые цыгане сразу поняли, к чему идёт, и поспешили сами избавиться от земельных участков или недвижимости. Так Екатерина Ильинична Панкова «отдала дом Советам, потому что не хотела для детей неприятностей». Покинув Петербург, она с дочками и сыновьями отправилась в сельскую местность. Как говорили в этой семье: «Отрежь полу и беги». Вчерашние горожане обносились до предела, ходили босые (это после обеспеченной столичной жизни) зато избежали излишнего внимания новых хозяев страны. Позже семья перебралась в Москву, где ей пришлось начинать с нуля.
Санко Арбузов – купец, дочь которого учила в гимназии французский – бросил всё нажитое, когда красные подходили к его родной Уфе. Один из белых офицеров доходчиво объяснил ему, что красные не церемонятся с богатыми. Так же поступил хозяин постоялого двора – цыган-кишинёвец Карабет. Примеры такого рода можно множить и множить. Собственно говоря, речь идёт о первой волне пострадавших от коммунизма цыган. Ликвидация крупных торговцев прошла практически бескровно, поскольку не в характере данного национального меньшинства отстаивать собственность любой ценой.
Цыгане, оказавшиеся под властью коммунистической партии, приложили все усилия к тому, чтобы выжить. Из их среды не появилось ни идейных противников советской власти, ни повстанцев. Тем не менее, террор затронул даже этих аполитичных людей. Да и был ли в пределах СССР хоть один народ, дочери и сыновья которого не изведали репрессий?
Одни цыгане продолжали кочевать и гибли, попадая в облавы. Другие нанимались на заводы и шли в колхозы, а там получали статьи за вредительство или контрреволюционную агитацию. Единственным позитивным моментом можно назвать то, что цыгане официально не попали в число репрессированных народов. Им не пришлось пройти через поголовную депортацию, как это случилось, например, с турками-месхетинцами (хотя цыгане Крыма были отправлены в ссылку заодно с крымскими татарами, поскольку числились татарами по паспортам).
Попробуем выделить основные карательные акции, предпринимавшиеся против цыган. На мой взгляд, сильнее всего за весь советский период «кочевое племя» пострадало во время паспортизации. Сейчас мало кто осознаёт, что 27 декабря 1932 года (когда был введён внутригосударственный паспорт) началась крупнейшая спецоперация внутренних органов. Горожан тогда начали прописывать. Прописка позволяла получать продуктовые карточки, причём города были разделены на две категории. В «открытых» прописаться было легче, а в «закрытых» соответственно труднее. Вторую категорию городов (Москва, Ленинград, Киев, Одесса, Минск, Харьков и т.д.) снабжали лучше, но при паспортизации их «почистили». На вокзалах и на рынках проводились облавы. Разумеется, цыгане в силу своей приметной внешности стали первыми жертвами депортаций. 1933 год ознаменовался наиболее масштабными карательными акциями. Только в Москве с 23 июня по 3 июля арестовали и выслали в Сибирь 5470 представителей этого народа!
Судя по соотношению цифр, цыгане оказались едва ли не самой пострадавшей категорией среди тех, кто был объявлен «деклассированными элементами» и сослан без суда и следствия. Обидно сознавать, что они гибли всего лишь ради того, чтобы в «закрытых» городах легче было прокормить оставшихся граждан. За иллюзию относительного благополучия пришлось расплачиваться жизнью невинным людям.
У русских цыган есть несколько песен о таком, казалось бы, прозаическом предмете, как отсутствие паспорта. Это трагичные по интонации фольклорные произведения! В песне «Ай, сыр яда форо о баро», рассказывается о том, как цыган пробирался по городу к малым детишкам и был остановлен на полдороге «начальником». Ждёт его теперь дальняя дорога, а, возможно, и гибель...
Расскажу о судьбе цыганки Анны Егоровны Мальцевой, которой в момент ареста было 20 лет. Её семья прикочевала к Ленинграду накануне массовых облав. С Большой Охты тогда брали всех подряд: и тех, кто по-старинке жил в шатрах, и тех, у кого были свои дома. Анну взяли заодно со всей роднёй. Схваченных толпой согнали на пароход и отправили в далёкий северный Норильск. Там их ждал лесоповал. Жили в бараках – отдельный барак для детей, отдельный для девушек 15-16 лет, отдельный для юношей, и т.д. Условия были тяжёлые, многие пытались бежать, и охрана безжалостно убивала беглецов. Анна Мальцева за годы ссылки лишилась шести детей из семи; выжила только одна дочка. Первым – ещё на корабле – умер годовалый ребёнок. К ужасу цыган, охрана выбросила тело за борт.
Похожие истории мне довелось узнать из бесед с родственниками других репрессированных. Табор, в котором кочевала польская цыганка Анастасия Главацкая, взяли под арест в Западной Белоруссии. В эшелоне кормили настолько хорошо, что у схваченных было впечатление – их везут чуть ли не на курорт. Иллюзии развеялись на месте. Цыган доставили в тайгу, на берег реки Обь, и заставили валить деревья. Голод. Изматывающий труд. На лесоповал гоняли даже женщин и детей. Жилья не было. Несчастные люди рыли в снегу берлоги, а, по возможности, землянки. «Отчего у тебя все ноги в ожогах? Тебя пытали?» – спрашивала много десятилетий спустя внучка. Оказалось, Анастасия как бы ненароком садилась возле костра, вытягивала к нему ноги и делала вид, что крепко спит. Обуви у цыган не было; они обматывали ступни тряпками. Молодая цыганка дожидалась, чтобы обмотки начали тлеть, а потом и гореть. Она знала - это единственное средство, чтобы её не гоняли на лесоповал, где выматываются до смерти даже крепкие мужчины… Стиснув зубы, цыганка терпела дикую боль. Её ноги обгорали чуть ли не до костей. Зато потом её не выводили на работу, и она сумела пережить зиму.
Ссыльные страдали от цинги. Одежда, в которой их арестовали, превратилась в лохмотья. Им не выдали даже телогреек! Когда наступила весна, Настя стала копить силы для побега. Она натёрла расцарапанные руки пыльцой «куриной слепоты». Ладони распухли, и её снова освободили от лесоповала. И вот, улучив момент, цыганка вместе с мужем пошла на запад через тайгу. Обессиленный муж умер по дороге. Анастасия спаслась.
И она, и цыгане из других мест ссылки делились жуткой подробностью, о которой я не знаю, как и писать. Одно скажу. Не нам судить этих людей.
Когда беглые семьи шли через лес, бывало, за ними по пятам шла погоня. Если охранники оказывалась совсем близко – так что слышался шум шагов - цыганские отцы и матери… душили грудных младенцев, или разбивали им голову об ствол дерева! Это не какой-то исключительный случай. О таких ужасах рассказывали мне цыгане из нескольких этнических групп… Крик ребёнка привёл бы к поимке – а это означало верную гибель для всех. В сущности, у беглецов не было выбора, но как потом жить с таким грузом на сердце?..
Репрессии против кочевых цыган, которые были развёрнуты в начале тридцатых, шли всё предвоенное десятилетие. Хрестоматийным стал эпизод из солженицинского «Архипелага» с арестом в Ташкенте случайно прикочевавшего табора. Там, если помните, не хватало жертв до «контрольной цифры». Находчивые чекисты объявили кочевников контрреволюционерами и выполнили план.
Когда я говорю, что цыгане – плоть от плоти многострадальной России, я имею в виду то, что большинство крупномасштабных кампаний отражалось и на них. Казалось бы, как могут соотноситься скитающиеся таборы и колхозное строительство? А ведь соотносились! Однажды на стоянку цыган-кишинёвцев явились представители власти с требованием сдать лошадей в близлежащий колхоз. Цыган Васыля из рода «вакареште» начал спорить, и был на месте расстрелян милиционерами. Нелёгкую судьбу колхозного крестьянства разделили те цыгане, которых удалось сагитировать «на оседлость».
Особо следует упомянуть о поиске вездесущих шпионов. Здесь жертвами чекистской подозрительности становились цыгане-медники, прикочевавшие из Румынии или Сербии. Некоторые из них по-наивности сохраняли заграничные паспорта и были расстреляны по обвинению в шпионаже и диверсиях. Так погибли, в частности, артели лудильщиков, арестованные в Москве и Смоленске.
Даже безобидное гадание могло довести до могилы. Семнадцатилетняя Мария Чеботарёва и её двоюродная сестра Кежа, которой было лет 25, отправились на один из московских рынков. Шёл страшный 1937 год. Цыганки попали в облаву. Пресловутая тройка без всякой вины дала им по десять лет. Старшая выжила в лагерях, а младшая сгинула на лесоповале.
Артисты тоже не могли чувствовать себя в безопасности. Ромэновская танцовщица Ольга Кононова, например, была репрессирована как жена «врага народа». Её мужем был знаменитый футболист Андрей Старостин, объявленный после матча в Германии немецким шпионом. Каждый год артистка ездила к нему на свидания, и однажды не вернулась. Ей «оформили» срок по уголовной статье и она потеряла шесть молодых лет в казахстанских лагерях. Разумеется, ей не зачлись выступления на фронте в агитбригадах.
Как мы помним, наиболее шокирующей частью сталинской политики была «стрельба по своим», физическое уничтожение верных партийцев. Не обошла эта напасть и цыган. Среди них тоже были молодые энтузиасты, увлечённые идеей социальной справедливости. Владимир Петрович Зорин (а по цыганскому прозвищу Вэля Пашун) в 1919 году вступил в ВКП(б). Было ему тогда всего 15. Он окончил Школу красных старшин. После окончательного установления партийной диктатуры цыган работал «на идеологическом фронте» – корреспондентом харьковской газеты «Вести». Как это часто бывало, родная партия отплатила Зорину чёрной неблагодарностью. В 1937 году он был арестован НКВД и расстрелян.
Двадцать лет спустя последовала запоздалая реабилитация…
Такова была судьба человека, который по всем параметрам подходил на роль «неуловимого мстителя» из популярного фильма брежневских времён.
«Большой террор» стоил цыганскому народу немало жизней. Как известно, цыгане сидели в лагерях не столько по политическим, сколько по бытовым статьям. Когда нарком Ежов решил «почистить лагеря» путём массовых расстрелов, на места были спущены конкретные цифры. Именно тогда тройки НКВД начали включать в роковые списки всех цыган подряд: и «контрреволюционеров», и «шпионов», и «диверсантов», и «недовольных лагерным режимом». Даже такие безобидные статьи, как конокрадство особо оговаривались в знаменитом приказе 00447 как основание для высшей меры. Сохранились списки расстрелянных в 1937-38 годах в Карельском урочище Сандормох. Помимо медников из Румынии, тогда были казнены и 27 русских цыган, включая девушку Розу Орловскую.
Сандормох в последнее время называют «карельской Катынью». Чекисты выбрали это место за отдалённость от жилья и песчаный грунт, в котором легко копать могилы. В Сандормохе за два года окончили свой жизненный путь около девяти тысяч человек. Людей везли сюда в грузовиках, раздетых до белья, связанных по рукам и ногам. Осуждённых подволакивали к яме, и двое палачей стреляли им в затылок.
К сожалению, сведения о погибших в ходе «большого террора» цыганах отрывочны. Некоторые данные имеются в «Книгах памяти», выпущенных в Курске, Марий Эл, Магадане. Истинные масштабы трагедии станут известны после анализа всего массива данных - но и тогда любую официальную цифру придётся удваивать из-за особенностей цыганских паспортов. Как известно, очень многие при получении документов скрывали свою истинную национальность, предпочитая числиться русскими, украинцами, венграми, румынами, греками и так далее.
Нельзя сводить сталинский террор к расстрелам. Советская лагерная система была устроена так, что погибнуть можно было, даже имея ничтожный срок по «лёгкой» статье. Люди умирали от голода и надрывались на работе. Их без всякого приговора убивали охранники. Если рядом не оказывалось свидетелей, семья не узнавала ничего. Но даже когда оставался выживший очевидец, ему зачастую было известно лишь имя жертвы. Политзаключённая Е.Керсновская, к примеру, описывает свой лагерный опыт с дотошным внимание к деталям. Кому, однако, под силу упомнить тысячи фамилий?
Отбывая вторую половину срока, Керсновская рыла могилы. Сама несколько раз была на грани смерти. Конвоиры зверствовали. Заводили женщин в самую грязь и кричали «Ложись!» Если зечка медлила упасть в холодное жидкое месиво, её ждала пуля. Далее в мемуарах – вскользь. «Через несколько дней – на том же кладбище конвоир застрелил цыганку».
Вот и всё. Лагпункт Нагорный близ Норильска. Кладбище «под Шмитихой». Звали убитую Фросей.
Светлая тебе память, неизвестная дочь кочевого народа… Не знаю, почему ты оказалась за колючей проволокой, но советский суд не приговаривал тебя к расстрелу! На твоей могиле нет даже дощечки. Твои палачи состарились, получая высокую пенсию, и умерли, окружённые внуками, а их духовные наследники заседают в российском парламенте и учат нас «не очернять славное прошлое».
*****
В предвоеное и послевоенное время цыгане попадали в потоки репрессированых по самым разным поводам. После гитлеровской оккупации Польши на советскую территорию хлынул поток беженцев. Эти люди разных национальностей (включая спасающиеся от фашистов таборы) оказались в ссылках и лагерях.
В конце войны начались депортации с «освобождённых территорий». Нужна была бесплатная рабочая сила, и коммунисты из одной только Венгрии вывезли на принудительные работы 600 000 человек. Насколько я знаю ситуацию в Закарпатье, среди 40 000 депортированных оказалась значительная часть оседлых цыган – им довелось несколько лет работать на сибирском лесоповале и восстанавливать шахты Донбасса.
В зарубежной литературе террор, в ходе которого пострадали российские цыгане, практически не отражён. Зато немало возмущения по сию пору вызывает указ о запрете кочевья, опубликованный 20 октября 1956 года. Интересно, что сами кочевники и их потомки не разделяют этих чувств. Конечно, постановление Совета Министров РСФСР «О приобщении к труду цыган, занимающихся бродяжничеством», предусматривало карательные меры и положило конец традиционному образу жизни. Но хрущёвская эпоха явно отдавала предпочтение прянику перед кнутом. Практически неизвестны имена «злостных нарушителей» указа, отправленных по этапу, зато в каждой семье вам расскажут о том, как было бесплатно выделено какое-никакое жильё. Постановление предусматривало, что местные власти должны принять меры к трудоустройству кочевников и предоставить им дома с огородами. И пусть зарубежные цыгановеды роняют слезу по поводу насилия над мирными таборами. Современные цыгане упорно твердят, что не видят ничего плохого во всеобщем обучении. Их вполне устраивает оседлая жизнь, позволяющая спокойно работать или заниматься торговлей. С уходом в прошлое сталинизма переход на оседлость оказался выгоден, и указ стал лишь катализатором этого процесса.
Конечно, и при Хрущёве, и при Брежневе цыган продолжали сажать за так называемую «спекуляцию». Теперь, после смены социального строя, когда общество осознало, что коммерция, это занятие вполне почтенное, мы можем смело называть пострадавших торговцев последними жертвами социализма. Несмотря на далеко зашедшую коррумпированность милиции, цыган и цыганок то и дело отправляли в места не столь отдалённые «за торговлю с рук в неположенном месте». Вне всяких сомнений, преступниками в данном случае были не пресловутые «спекулянты», а партийные власти, отнявшие у общества экономическую свободу.
- За что сидел? – спрашиваю я иногда.
- По «цыганской» статье. – отвечает мне смуглый собеседник.

Николай Бессонов.

Статья опубликована в газете "30 октября". III-IV.2002, М., № 22, С. 6-7